Снова с тобой

На самом деле снижение доходов не слишком беспокоило его. Подобные спады газета переживала и раньше. И даже если газету в конце концов придется закрыть, что значит это по сравнению с благополучием его близких? Чарли тревожила только степень влияния, которым Роберт пользовался в городе. Для Чарли не было секретом то, что его бывший одноклассник – нечестный делец, много лет Чарли с трудом сдерживал желание вывести его на чистую воду, и делал это только из уважения к дочери. Однако большинство горожан изумилось, узнав о том, что городской совет подкуплен компанией «Ван Дорен и сыновья». Чарли рассчитал: если ему повезет, еще пара подобных взрывов разоблачит негодяя.

Он закрыл глаза, убаюканный кругообразным скольжением кисти по подбородку. И правда, конфликт интересов, библейское «колесо в колесе», думал он. В эпицентре этого конфликта очутилась его старшая дочь, ведущая борьбу за своего ребенка. Эта борьба и привела в движение остальные колеса. Одним из последствий стало то, что случилось между ним и Мэри. У Чарли вдруг сжалось сердце, он задумался о том, что они натворили вчера ночью, и о том, что ему следовало бы сделать еще тридцать лет назад.

Давние воспоминания воскресли. Восемнадцатый день рождения он отпраздновал бутылкой дешевого вина в компании соседей по дому. К тому времени он перебрался в ветхий викторианский особняк, где уже жили трое парней и две девушки. Прошло несколько месяцев с тех пор, как Мэри переселилась к родителям, а он все продолжал цепляться за надежду на то, что в один прекрасный день она вернется. Но, как это часто бывает, надежду уничтожило не внезапное прозрение, а единственное бездумное замечание. Чарли и его соседи сидели кружком на полу гостиной, скрестив ноги, и уверенно шли прямиком к завтрашнему похмелью, когда Салли Гэрон (девушка, с которой он потом переспал) подняла бумажный стаканчик с красным вином и с пьяной многозначительностью провозгласила: «За жену Чарли, которая развязала ему руки!»

В этот момент до него наконец дошло: Мэри не вернется.

Последовавшие годы были отмечены не обычной круговертью дней рождений и годовщин, а упорной работой. Постепенно Чарли преодолел все ступени служебной лестницы, прошел путь от курьера до ведущего и наконец – до главного редактора. Его единственным утешением с примесью горечи было наблюдать, как растет Ноэль, превращаясь из младенца в серьезную девочку со смоляными волосами и материнскими серовато-голубыми глазами. В тот день, когда она покинула город, упорядоченный мирок Чарли вновь утратил безмятежность. Поцеловав десятилетнюю дочь в щеку на прощание и дождавшись ответного, чуть укоризненного поцелуя, Чарли сел в машину и поехал куда глаза глядят. Он знал лишь, что направляется на север, и больше ни о чем не задумывался. Всю ночь и почти весь следующий день он провел в пути, останавливаясь только у заправочных станций. На канадской границе ему пришлось повернуть обратно – он не взял с собой паспорт, и это было даже к лучшему. Иначе он очутился бы где-нибудь в Саскачеване.

Домой он направился по самой длинной дороге, вдоль скалистого, обдуваемого ветрами побережья Новой Англии. К северу от Кейп-Кода, близ городка Эллисвилл, безжалостный норд-ост и изнеможение в едином порыве обрушились на него, и он остановился в первой попавшейся гостинице, очаровательном заведении, где постояльцам предлагала завтрак еще более очаровательная девушка уэльского происхождения по имени Виктория. Чарли проспал двадцать четыре часа кряду, а когда проснулся, Вики приготовила ему сытный завтрак – бекон, яйца и вафли. В этой гостинице он провел три дня.

«Колесо в колесе»… Если бы Мэри не бросила его, спровоцировав неожиданную цепь событий, он так и не встретился бы с Вики, у них не родилась бы Бронуин. За это он мог быть только благодарен первой жене. Но с тех пор он уже успел описать полный круг и вернуться в исходную точку. Эта ночь с Мэри… Господи, она ничем не отличалась от тех ночей, когда оба они были пылкими подростками, не способными обуздать свои желания. Пожалуй, на этот раз все было даже лучше – наверное, потому, что они повзрослели и оценили то, что им было даровано. Каждое прикосновение, которое раньше они воспринимали только как ласку, теперь было по-новому окрашено давней любовью и прежними прикосновениями. Каждое слово, произнесенное шепотом, становилось драгоценным – потому, что они уже знали, как легко потерять любовь и любимых.

«Чарли, признайся хотя бы самому себе: вскоре все это кончится». Мэри вернется в большой город, к прежней жизни – бизнесу, друзьям, возможно, даже к любовнику. У него не повернется язык просить ее отказаться от всего этого – она не сможет исполнить его просьбу, даже если попытается. И сам он не в силах пожертвовать тем, что создавал так долго и с таким трудом. Нет, разумнее всего было бы сразу поставить точку.