Снова с тобой

– Просто эта деталь запала мне в голову. Выяснилось, что расследование прекратили, как только та девушка забрала заявление. И это навело меня на мысль, что кто-то сумел убедить ее. Человек со средствами, которых явно недоставало родителям Макфейла.

– А Ларраби? – спросила Мэри, вспомнив, что в этом деле замешан товарищ Роберта по колледжу Кинг Ларраби, впоследствии избранный сенатором. – Они же баснословно богаты.

– Так же богаты, как Ван Дорены. – Чарли взял со стола первый попавший под руку предмет – пресс-папье ручной работы. Еще одно напоминание о жене? – Ту девушку либо подкупили родные кого-то из парней, либо она сама передумала.

– И ты этому веришь?

– Нет. Но опять-таки у нас нет никаких улик.

– Значит, возвращаемся к тому, с чего начали.

– И да, и нет. Меня не покидает ощущение, что мы наткнулись на что-то важное и сами этого не поняли. – Чарли потер подбородок, устремив невидящий взгляд поверх головы Мэри. Ей вспомнилось, как он говорил по телефону – как замотанный репортер, торопящийся сдать материал к сроку. Наконец он посмотрел на нее в упор. – Вчера вечером, после того как мы расстались, кто-то напал на меня на стоянке. Лица я не разглядел, но уверен, что это был один из прихвостней Роберта. Он предупредил меня, чтобы впредь я не вздумал совать нос не в свое дело, иначе я об этом пожалею.

Мэри вскочила.

– Чарли! Господи, почему же ты мне не позвонил?

– Не хотел тебя беспокоить.

– Беспокоить? Да я до смерти перепугалась! А если это не пустые угрозы?

– Уверен, так оно и есть. – Чарли рассеянно вертел в руках пресс-папье, напоминая подающего игрока, готового к броску. – Но можно взглянуть на это событие и с другой стороны. Тебе не кажется странным, что к угрозам прибег человек, которому вроде бы нечего бояться и нечего скрывать?

– Думаешь, он оберегает не только собственную репутацию?

– В статье приводились всем известные факты. Моя работа заключалась лишь в том, чтобы сложить кусочки мозаики и представить читателям всю картину. – Он медленно покачал головой. – Нет, чутье подсказывает мне, что здесь что-то не так. По-моему, ему действительно есть что скрывать.

– Вопрос – что именно?

Мэри охватило возбуждение, как будто она только что выпила полгаллона крепкого кофе на пустой желудок. Даже Руфус почувствовал это: поднявшись со своего коврика, он подошел, сел у ее ног и устремил на нее тревожный взгляд. Осторожно, как что-то хрупкое, Мэри положила конверт перед собой на столик. Прочесть отчет она решила позднее. Когда-нибудь, но только не сейчас.

– Будем надеяться, что на свет всплывет еще что-нибудь. – Чарли не добавил: «Раньше, чем кто-то пострадает».

– О, Чарли! – Он выглядел таким отчаявшимся – мужчина, отец, со связанными руками. Именно таким он был в тот давний зимний день, когда покорно повернулся и ушел.

И вдруг она поняла, что никто из родителей не любил ее так, как Чарли. Не будь она так молода и испугана, не будь у нее ребенка, она могла бы во всем разобраться гораздо раньше. И принять иное решение. Но теперь исправлять ошибку было слишком поздно.

Но еще не поздно вернуть хотя бы частицу того, чего они лишились.

Мэри медленно поднялась и подошла к Чарли. Он не шелохнулся. Он стоял неподвижно, боком к темному стеклу, в котором отражался его четкий профиль. Не сознавая, что делает, Мэри обвила обеими руками его шею. Поначалу он сопротивлялся, а потом с приглушенным всхлипом обнял ее. Пресс-папье, согретое его руками, вдавилось ей в спину.

Мэри запрокинула голову, и их губы встретились. Почему никто, кроме Чарли, никогда не целовал ее вот так? Поцелуй длился вечно. «Как падение, – мелькнуло у нее в голове, – медленное погружение в бездонный омут». Пресс-папье с гулким стуком упало на пол. Чарли зажал ее лицо в ладонях и притянул к себе так жадно, как задыхающийся человек глотает свежий воздух. На миг и Мэри ощутила ту же неотвратимую потребность. Как ей жить без Чарли? Выживет ли она?

И в то же время происходящее было таким правильным и знакомым, ее окутывал запах мыла, крема для бритья и особый аромат кожи, присущий только Чарли. Под его нижней губой остался клочок щетины, ускользнувший от бритвы. Мэри по-кошачьи провела по нему языком, и Чарли издал гортанный стон. Она едва дышала, так крепко он сжимал ее в объятиях, но и не думала вырываться. Ни сейчас, ни когда-нибудь потом.

– Останься на ночь, – прошептал он, касаясь губами ее волос.

Об этом Мэри мечтала больше всего в жизни. Но, услышав, напряглась и отстранилась.

– Чарли, но что я скажу Ноэль? Не говоря уже о маме?

Он хотел самодовольно усмехнуться, но улыбка получилась кривоватой.

– Ты забыла, что нам уже давно исполнилось восемнадцать?

– Правда? А я и не заметила.

Улыбка сползла с его лица, он впился в нее серьезным взглядом.

– Я не стану уговаривать тебя, Мэри. Потому, что сейчас готов сказать что угодно, а это повредит нам обоим.

– Ладно. – Мэри переступила на дрожащих ногах. Ее подташнивало, желудок как будто свободно плавал где-то внизу живота.

– Ладно? Ты о чем?