Снова ты (СИ)

— Вероника Васильевна, вы погуляйте, отдохните. Тут работы на пару часов. У вас софт надо обновить, почистить систему, настроить все.

— Понятно. Соня, скажи Сергею Борисовичу, если будет меня искать, что я ушла на обед.

И сбежала из кабинета на улицу. Подальше отсюда, подальше от Кирсанова, сидящего через стенку в своем кабинете. Я бесцельно бродила по улицам, все прокручивая в голове наш разговор у него в кабинете.

«— У тебя есть жених?

— Не твое дело! — я пытаюсь выбраться из сильных рук и скрыться от требовательного взгляда серых глаз, преследующих меня по ночам. — Пусти!

— Нет, Ника, не отпущу пока не ответишь. — он улыбается своей нахально-соблазнительной улыбкой — лишь одним уголком, от которой у меня всегда подкашивались ноги. Он знает, как действует его улыбка и бессовестно этим пользуется. Ну нет, Кирсанов, я не буду больше превращаться в желе от одного твоего взгляда! — Будь хорошей девочкой, Ника, ответь. — он шепчет мне на ухо своим бархатным голосом, вызывая дрожь по телу. Почти прижимается к мочке губами, его дыхание щекочет кожу, шевелит тонкие пряди волос, выбившиеся и прически. — А, знаешь, не отвечай. Мне не важно, есть у тебя кто-то или нет.

Неважно? Это слово заставляет оцепенеть. Ну, конечно, глупая, ему НЕ важно, ему давно все равно, это ты все никак не выбросишь его из головы. Нужно срочно выйти. Бежать со всех ног!

Легчайший, еле осязаемый поцелуй в щеку, пробивает в моей душе брешь размером с Эверест. Следующий поцелуй — ощутимый и такой знакомый, заставляет закрыть глаза и с головой окунуться в воспоминания, когда он также целовал мое лицо, говоря, как сильно любит. Третий поцелуй достался податливым губам и был, как лавина — разрушительный, сметающий мое такое слабое сопротивление. Он был настойчив, жадно целуя мои губы, пил мое дыхание, словно от этого зависит его жизнь, и крепко прижимая к себе за шею и за талию, словно боялся, что я убегу. Куда? У меня нет сил. Совсем нет. Я так и не смогла выбросить его из головы и вообще все эти годы будто и не жила вовсе. Только сейчас с ним я чувствовала себя такой живой.

Он прерывает чуть не сжегший все вокруг дотла поцелуй, и уткнувшись своим лбом в мой, стоит и тяжело дышит. Я сама дышу так, словно бежала марафон. Он выпрямляется, берет мое лицо в свои руки и смотрит долгим взглядом в глаза.

— Мне совсем неважно, кто там у тебя есть, потому что я сделаю так, что никого не будет. Никого, Ника. Никого, кроме меня. Запомни это.

Эти слова словно возвращают меня на землю.

— Да пошел ты, Кирсанов!»