Снова в детство (СИ)

Теперь следующая мишень. Главное, что бы рука не дрогнула, а выстрел произведен плавно. Так и вторая чашечка дрогнула и осела. Попал, черт возьми!

А вот в третью мишень почти не попал. Пуля ударила не в центр, а ушла влево в бок. Эх, ведь знал о такой особенности винтовки забирать влево, а вот забыл, несмотря ни на что!

К счастью, у нас все же не состязания снайперов, очки мне никто снимать не стал. Девятка там или восьмерка, какая разница. А керамическая крышечка, помедлив, все же отъехала, открыв отверстие мишени. Выстрел засчитан, хотя и на грани фола!

Обозлившись на себя, остальные мишени расстрелял четко, как на тренировке. И поехал дальше, на условный второй этап биатлона, помахав напоследок оператору. Вряд ли он здесь окажется через условные пять километров. Чегой-то мороз усилился, пока я на полигоне стоял. Стоять телевизионщику на холоде, поджидая последних лыжников, явно не захочется. Что он тут может еще наснимать?

А вообще, погода словно радовалась вместе со мной в прилично и даже удачно идущей гонке. Солнце искрилось в каждой снежинке и даже пугливые лесные птицы, вопреки повседневному обычаю, показались на ветках деревьев. Вновь как-то стало теплее, а когда был на солнечном поле, то даже жарко. И, кажется, настроение заметно поднялось. Ах, Олег Ломаев, вот и приходит твой звездный час!

Под это настроение вторая стрельба прошла четко, без сбоев и нервотрепок. Все пули в цель!

Кстати, стреляя, тут же вспомнил антисоветский анекдот. В ноябрьские праздники на Красной площади ракетчики везли свое оружие с призывом: «Каждую ракету по цели»! все бы хорошо, но наши пропагандисты перед тем пронесли свой лозунг: «Наша цель коммунизм»!

Между прочим, подлинная ситуация 1950–1970-х годов, просто дуболомы в погонах поставили все вместе и получился трагикомический эффект. Трудно сказать был ли этот конкретный случай, но зная наш дубовый аппарат, охотно верю.

Пошел на третий этап. Тут же солнце укрылось за ближайшую тучу. Стало сумеречно и как-то холодновато, а местная природа враждебно посмотрела на меня всеми существующими деревьями. Бр-р! Что это так испугался, вроде бы и взрослый уже?

По-видимому, долгое ожидание на финише и «проглоченные» километры дали о себе знать. А тут еще природа…

Я устал. Вернее, даже выдохся. Впереди еще было пять километров и третья стрельба, а я уже был готов лечь прямо на лыжню и завыть волком.

Мертвецки устал, или это нестабильный гормональный баланс семнадцатилетнего юноши, почти мальчика?

Пришлось какое-то время идти на лыжах исключительно на одной воле. И на полигон я пришел тоже на эмоциях. Через какое-то время сумел поднять себе настроение. Я же скорость почти не уронил по сравнению с другими, и пули опять точно влепил. Фирма веников не вяжет! А что волнуемся, нервничаем понапрасну?

Так проскочил еще пару километров на автомате и окончательно сломался. Вот тогда-то я впервые понял, что это, значит, устал на лыжне. Все предыдущие приступы у Алексея Митрофановича и на прошедших соревнованиях оказались куда легче

Мышцы противно ныли, наотрез отказывались подчиняться своему хозяину и работать, как положено. Органы ЖКТ, наоборот активизировались и вдруг все решили сказать мне хором свое «Фу». Я вначале хотел сдержаться, как всякий стыдливый вежливый человек. А потом сообразил — я же в поле! Один — одинешенек! И подчинился животным рефлексам.

Меня полностью прополоскало. Желудок, видимо, решил выдать все и немного больше. Ужас! За завтраком я выпил стакан чая с куском хлеба. Плюс Маша с этим соком. А в поле вышло не менее литра жидкости. Что откуда взялось? А вы говорите закон сохранения материи. Все в мире субъективно и даже я существую только как бы.

Постоял, приходя в себя после такого. Немного закусил снегом — исключительно для того, чтоб заглушить гадкий привкус вышедшего. И пополз дальше на лыжах по обозначенной лыжне. Вот это действительно послесмертие!

Опять заставил себя ползти вперед, несмотря ни на что. И ведь оказался прав — мне снова полегчало. Если первые пятьдесят метров после, извините, рвоты, мне было очень нехорошо, то затем постепенно я ожил. По-моему, мой организм просто вывел с жидкостью и все яды, вот и мне стало легче.

Когда осталось два километра, и вот-вот должен был показаться финиш, я первым делом быстренько осмотрел одежду, смел с помощью снега следы рвоты и, нацепив солнечную радостную улыбку победителя, покатил в счастливое будущее. Я уже был почти убежден — я первый! Ибо такую гонку и стрельбу в этот день не мог показать больше никто!

Мои оптимистичные оценки были оправданы. Когда я едва показался, все там находящиеся люди радостно завопили и начали махать мне руками, словно я им нес премию в виде внеочередной зарплаты. Три (ТРИ!) камеры нацелились на меня, снимая, как я понимаю, исторические последние метры перед финишем.

Приходилось не только провести предфинишный спурт, но и показывать это как можно зрелищнее.