Снова в школу

— Боже упаси мне с ними работать, — он снова ненатурально вздохнул, даже не уточняя, кого я имел в виду. — Они же такой бред несут, неужели действительно думают, что смогут что-то изменить? Идиоты. Я с ними не связан, чтобы ты знал. Я общался с их верхушкой только через Олега Волкова. Он передавал мне деньги на мои изыскания, я же выполнял некоторые мелкие поручения — типа учителей в учительской, там, кстати, и делать ничего особенного не пришлось: взрыв в зоне посещений требовал немедленного принятия решений, так что все быстренько и даже без сильного давления с моей стороны собрались там, где было нужно, кто же знал, что у этих типов окажется печать контура? Нелепая случайность, стечение обстоятельств — так иногда случается, увы. Олег же никогда не требовал от меня отчета о потраченных деньгах, его интересовал только результат. О, вот в этом мы с ним совпадали по всем параметрам. Сделать так, чтобы люди могли выбирать, быть им одаренными или нет. Чтобы любой человек мог прийти и заказать дар на выбор, вот где истинная свобода. И это только начало. Следующим моим шагом будет узнать, как его изменить, чтобы право выбора имели все без исключения. Вот где стираются все границы. Да, признаю, большую первоначальную часть этой работы сделал твой отец, но он быстро остыл. Ему стало неинтересно, он почему-то подумал, что у нас ничего и никогда не получится. Слепец, он не видел перспектив! — теперь Игнат начал походить на настоящего сумасшедшего. Он говорил, воздев руки вверх, тяжело дыша, а я почувствовал, что еще совсем чуть-чуть, и, нет, не смогу двигаться, но смогу направить свой дар против него. Закрыв глаза, я погрузился в стихию еще глубже.

Вода, вода вокруг меня и внутри меня, я и есть вода. Она в воздухе, она в носители частицы смерти, она повсюду. Что это? Носитель частицы смерти хочет лишить меня жизни? Глупец, я и есть жизнь, и я уже теку по его сосудам, в каждой клеточке его тела.

— Ты что пытаешься манипулировать даром? Через плиту Майса? У тебя все равно ничего не получится, лучше посмотри на нее, она само совершенство, совсем не похожа на все эти грубые поделки, вроде шестнадцатого образца, — в его голосе звучала страсть напополам с презрением. — Когда я получил просьбу использовать Эльзу Бойнич в качестве следующей подопытной, я сразу понял, что у меня получится шедевр. Я учел все свои ошибки, и сейчас все точно должно получиться. — Конечно, потому что твои ошибки должна была исправить Система, и она это сделала, а также ускорила процесс, как и обещала, ты сам сказал, что процесс идет быстрее. — Ну все, Савельев, хватит болтать, мы уже достаточно поговорили, прощай.

— Да, точно, прощай, — я слышал свой голос словно со стороны, слыша в его обертонах шум прибоя. Распахнув глаза, я не видел Игната. Передо мной стоял силуэт, оплетенный сосудами, ткани, в которых тоже была вода, не так много, как в сосудах, но именно она составляла видимый мною силуэт. Времени на то, чтобы утопить этот мешок дерьма, у меня не было, потому что он уже начал преобразовывать свой дар во что-то очень неполезное для моего здоровья. И хотя в его речи был один момент, который он не стал раскрывать, времени для того, чтобы выяснить все до конца, у меня уже не было. Может он что-то еще говорил, но я его уже не слышал, полностью растворившись в стихии, которая заполняла сейчас не только мое тело, но и подчиняла сознание.

Я — вода, текущая по сосудам носителя частички смерти. Я — река в его теле. Я подчиняюсь приказу слившегося со мной. Я покидаю свое русло, сразу и до конца, уходя к другим сосудам в этом теле. Какие же они маленькие. Их надо расширить. Ну почему тело человека такое хрупкое? Почему оно не может выдержать меня?