Снова в школу (ЛП)

Каждый день я пробегаю один и тот же путь — мимо вереницы кирпичных домов и ранчо, с маленькими травянистыми двориками и подержанными Фордами и Шевроле.

Лейксайд, кирпичный городок, зародился еще в те времена, когда вокруг заводов, фабрик и отраслей промышленности возникали общины, предлагавшие работу. В Калифорнии на холмах было золото, в Джерси — красная глина. Демография с тех пор действительно не изменилась. Большинство людей здесь работают руками — гордые "синие воротнички", члены профсоюзов и владельцы малого бизнеса.

Это было удивительное место для взросления, и остается таковым до сих пор. Достаточно безопасное, чтобы быть наивным, достаточно большое, чтобы не было дико скучно, достаточно маленькое, чтобы каждая улица казалась своей.

Я заканчиваю свою пятимильную пробежку, как всегда, на углу Бейкер-стрит и прохожу последний квартал, чтобы остыть, размять подколенные сухожилия и вытереть пот со лба нижней частью футболки.

А потом я вхожу в дверь "Магазина рогаликов". Это место никогда не пустует — помимо того, что рогалики здесь потрясающие, это место, где старики целыми днями треплются о всяком дерьме, а молодые парни приходят, чтобы спрятаться от своих жен.

Я беру бутылку воды из холодильника, рядом со столиком, заполненным местными жителями.

— Дэниелс!

— Привет, тренер Ди!

— Доброе утро, тренер.

Не хочу показаться вам Роном Бургунди, но… Я здесь довольно крупная шишка. Думаю, я буду баллотироваться в мэры, когда выйду на пенсию, воздвигну свою статую перед ратушей, чтобы заменить старого мэра Шнобеля. Он тот еще уродливый сукин сын.

Короче говоря, я учитель истории в средней школе, но самое главное — я главный тренер лучшей футбольной команды в штате. Я знаю, что они лучшие, потому что я сделал их такими. Я был самым молодым главным тренером, которого когда-либо нанимали, и у меня лучший послужной список, чем у всех, кто приходил до меня.

Те, кто может, делают; те, кто не может, учат… Те, кто знает, как играть в футбол, как гребаный Бог, но у них больное колено — тренируют.

— Как дела, парни?

— Ты нам скажи, — отвечает мистер Зинке. Он владеет ювелирной компанией "Зинке Ювелирс", что позволяет ему быть в курсе почти всех отношений в городе. Кто обручается, у кого скоро юбилей, кому нужен браслет с извинениями "Я облажался" в два карата. Этот человек — хранилище: все, что продается в Зинке, остается в Зинке. Образно выражаясь. — В какой форме команда в этом году?

Я глотаю воду из бутылки.

— С Липински на позиции квотербека мы возьмем штаты — без сомнения.

Брэндон Липински — мое творение. Я тренировал его с тех пор, как он был маленьким игроком в команде поп уорнер… для тех, кто не из Нью-Джерси, это "мелочь" или молодежная футбольная лига. И как Бог создал Адама по своему образу и подобию, я создал Липински по своему.

— Джастин все лето пахал как проклятый, — говорит мне Фил Перез. — Он тренируется каждое утро, бросает по пятьдесят пасов каждый день.

Я веду мысленный каталог будущих талантов. Джастин Перез — семиклассник с приличной рукой и хорошими ногами.

— Последовательность — это ключ, — отвечаю я. — Нужно нарабатывать мышечную память.

Миссис Перкинс называет мое имя из-за прилавка, протягивая коричневый бумажный пакет.

— Твой заказ готов, Гарретт.

Семья Перкинсов владеет "Магазином рогаликов" уже несколько поколений — сейчас здесь хозяйничают миссис Перкинс и два ее брата. Ее старшая дочь, Саманта, была великолепной, влажной мечтой старшеклассника, когда я был первокурсником. Она взяла моего приятеля Дина на выпускной бал — они напились в лимузине и пропустили почти весь вечер, трахаясь в туалете, что навсегда закрепило за Дином статус игрока.

— Хорошего дня, ребята, — хлопаю по столу и иду оплачивать счет.

Миссис Перкинс протягивает мне мой пакет с углеводами и сдачу.

— Твоя мама собирается в клуб сегодня днем?

А, женский клуб — место, где женщины планируют распродажи выпечки, напиваются алкогольным пуншем с шербетом и ругают своих мужей.

— Она бы ни за что не пропустила это, — я подмигиваю ей и улыбаюсь. — Всего хорошего, миссис Пи.

— Пока, Гарретт.

~ ~ ~

С рогаликами под рукой я иду по Фултон-роуд и пересекаю Бэйгроув-парк, что приводит меня на Честнат, недалеко от дома моих родителей. Их дом — темно-синий колониальный дом с белыми ставнями… и практически неоново-зеленой лужайкой.

Выход на пенсию сильно ударил по моему старику.

В зимние месяцы он проводит часы в гараже, работая над классическими моделями автомобилей. Но как только морозы отступают, он начинает заниматься травой — подстригает ее, поливает, удобряет… разговаривает с ней.

Он провел с этим газоном больше времени, чем когда-либо со мной и моими братьями, а нас было четверо.

Я вхожу в парадную дверь, которая никогда не запиралась, и попадаю в хаос — потому что вся банда здесь.