Снова в школу. Том 1

А вот в следующем субпространстве нас поджидал весьма неприятный сюрприз в виде тел встречающихся. Они, похоже засиделись, решая какие-то дела, потому что перед ними на столе лежали залитые кровью бумаги. Парень, на год младше нас, кажется, его звали Никита, но я не могу с уверенностью сказать, так ли это или все-таки нет. Его голова лежала на столе, придавив часть бумаг, а во лбу у него виднелась пулевое отверстие, тогда как сам он сидел на стуле с опущенными безвольно руками. Открытые глаза смотрели прямо на нас, от чего холодок прошелся по спине. Никогда не мог привыкнуть к виду трупов, да и встречал я их на своем жизненном пути не сказать, чтобы много. Не дорос до взрослых игр в свое время. Амулет, который я обнаружил у него на запястье, снова ничего не смог противопоставить одиночному выстрелу. Что это за оружие такое? Или все дело в пулях? Ну, вроде того, что оборотней убивают серебром, а людей с минимальной защитой вот этим хрен пойми чем. Кем приходился ему собеседник, сложно сказать, может быть даже это был его отец, а может быть и поверенный. То кровавое месиво, что находилось на противоположном от парня конце стола без специальных приборов и артефактов идентификации явно не подлежало. Крови вокруг трупа не было, словно кто-то протер тряпкой место, где практически взорвался человек. Хотя возможно некоторые артефакты-щиты все же смогли сработать, только в обратном направлении, ограждая остальных и пространство вокруг от слегка неаппетитных останков. Все же это вряд ли бы его отец. Охрана не могла до сих пор ждать, когда же он появится, если это все-таки был не поверенный, приехавший на собственной машине и ведя ее самостоятельно. Пространство было так же, как и в предыдущем субпространстве изломано и местами перекручено.

— Видимо, кто-то из списка, — на этот раз решил высказаться Гриня. — Олег, ты его знаешь?

— Воснецов Никита. А это его секретарь. Отец Никиты в прошлом году умер, мать еще раньше, так что хочешь не хочешь, а кое-какие дела приходилось ему самому вот таким образом вести, — мрачно отрапортовал Любушкин. — Что происходит, Гриня? Что за херня происходит?!

— Не ори, и так тошно, — Гриньков прислонил ко лбу холодный металл автомата.

— Кто контролирует основной вход, он же выход на территорию школы? — резко спросил я, не надеясь получить ответ, но капитан школьной команды, похоже, все-таки знал подобные нюансы.

— Система безопасности, — ответил он.

— Это которая намерения считывает? — захотелось побиться головой обо что-то твердое. Ну кто делает единственный доступный вариант? Правильно, Савельев-старший. А как же «черный ход», который оставляет себе любой уважающий себя программист? Зазнавшийся идиот, думающий, что никто не сможет взломать его «бога».

— Да, и я просто не могу осознать, как ее можно было заблокировать? — Гриня покачал головой. — Я, как капитан команды, так же, как и старосты получаю оповещения, если случаются нарушения. Это кроме преподавателей и администрации школы. Сами же нарушители блокируются в том месте, где они находится до выяснения обстоятельств. Здесь же… я ничего не понимаю. Нам нужно в кампус. Сава, ты слышишь? — я слышал, но, чем дольше смотрел в глаза Никиты, тем сильнее росло какое-то внутреннее беспокойство, словно что-то произошло, что-то страшное, а я стою тут, как баран и пялюсь на два незнакомых мне трупа…

Сорвавшись с места, я бегом побежал к входу в то субпространство, в котором совсем недавно меня почти обручили с Эльзой. Как будто пара лет уже прошла, честное слово.

Ворвавшись внутрь, я остановился, отказываясь верить глазам. Тело еще молодой, очень красивой и такой родной женщины лежало на полу, словно она что-то почувствовала или услышала и успела вскочить на ноги, когда сюда вошли ее убийцы. На лбу аккуратная дырочка, и пол под телом пропитан растекшейся кровью. Я даже не понял каким образом очутился на полу, прижимая к груди ее тело. Где-то в глубине мозга у меня имелось осознание, что это не моя мать, что моя мать сейчас в другом мире, в другой параллельной вселенной, да вообще плевать, как называются наши миры по отношению друг к другу. Но, одновременно, я понимал, что это Моя Мать! Это ее лицо, ее волосы, ее любимые духи.

Гриня и Любушкин остановились, глядя с сочувствием, а затем Олег двинулся куда-то в сторону, что смогло привлечь его внимание.

Я же сидел на полу в луже крови и раскачивался, словно укачивая тело матери, шепча в полубредовом состоянии, отстраненно фиксируя все то, что сейчас происходило вокруг меня.

— Нет, нет, мама, как же так, как же так?!

— Эй, Гриня, иди быстрей сюда, — откуда-то словно издалека донесся голос Любушкина. — Да пошевеливайся же, помоги мне.

— Твою мать! Осторожнее, давай тащи его к выходу, — как ни странно, но их слова вырвали меня из моей душевной комы. Что они там такого нашли, что так переволновались. И тут моим мыслям вторил чей-то протяжный стон. Как интересно.