Сновида

— Здесь всё просто, — с готовностью произнёс Салазар. — Если брать в общем, то пассивные сновиды не помнят своих снов досконально, не способны находить нужных людей, также не могут выбирать сон по заказу, то есть выйти в точку, задуманную изначально и не могут материализовывать предметы. То есть, вы не совсем контролируете свои сны. Но среди пассивных сновид попадаются и сильные, например, как ты была в детстве. Сильная пассивная сновида способна запоминать большую часть снов, и даже может управлять некоторыми из них. Ты могла создать, что угодно и разукрасить любое место, в которое попадала. Это нас однажды и привлекло с Мией. Мы, путешествуя по снам людей, случайно заглянули к тебе маленькой и провели с тобой три незабываемых года, — мужчина улыбнулся. — Ты была необыкновенной девочкой, а самое главное, свободной и без рамок. На такое способны не многие. Ты могла нарисовать сиреневое небо и синюю траву, или заставить котов летать, а собак показывать фокусы… Понимаешь, ты не ограничивала себя и отпуская фантазию на волю, такие вещи придумывала, что мы с Мией порой долго приходили в себя, после посещений. Для тебя в сновидениях всё было возможно, и реальность не довлела правилами или уже виденным. Помню, ты всегда говорила: «А я хочу так!», и комично надувала губки, глядя на нас своими зелёными глазёнками, когда мы первое время пытались говорить тебе, что трава не синяя, а коты летать не могут, — мужчина тихо рассмеялся. — Благодаря тебе и мы многому научились. Видишь ли, нас с детства учили пользоваться нашими способностями, но при этом направляли в полезное русло, строго ограничивая наши фантазии. Например, синее небо в реальности над головой, значит и во сне оно должно быть синим. Не может собака разговаривать, значит и во сне не должно быть такого. Потому что любая фантазия, это затрата энергии, которая может срочно понадобиться. К тому же нас учили, что десять минут РЕМ-сна слишком драгоценны, чтобы их трать на фантазии. Для нас сон, это было второй реальностью, а для тебя мир, в котором ты делаешь что пожелаешь. Тебя никто не ограничивал и, пуская нас к себе, ты помогла нам лучше понять вообще наши способности.

— Теперь я помню все те свои сны, — с улыбкой сказала я. — Столько всего интересного там происходило, и помню, как всегда ждала вас с нетерпением и грустила, когда вы уходили.

— Скорее всего РЕМ-сон у тебя чуть длиннее, чем у нас.

— Не знаю как тогда, а сейчас говорят, я до сорока минут способна в нём находиться. Возможно, и в детстве он был дольше, чем у вас и поэтому я могла столько фантазировать…

— Сколько? Сорок минут? — Салазар изумлённо посмотрел на меня. — О таком я первый раз слышу… Ну тогда это многое объясняет. Вполне вероятно, что и раньше ты могла долго находиться во снах, потому что когда мы тебя находили, ты уже была во сне, и всегда уходили раньше, чем ты… А расскажи-ка как ты жила до аварии и какие сны видела.

— Сны разные бывали, но если в общем, то имелось несколько типов — одни сны я называла своими, а вторые — чужими. Чужие сны всегда были неприятны, потому что там я всегда находилась в чужом теле, без права действий и голоса, а свои — разными. То я видела что-то хорошее, а то и не раз попадала в экстремальные ситуации, где часто умирала…

— Сны катастрофы — это нормально, — вставил Салазар. — Работа подсознания. А то, что ты называешь чужими снами, на самом деле принадлежат другим людям. Ты пробовала по заказу прыгнуть в чужой сон?

— Хм, нет. У меня даже сейчас не получается прыгать куда-то, кроме своих фантазий. Метаморфы применяли запахи, чтобы я попала в нужное место.

— Этим и отличались пассивные сновиды от активных. Вы не можете самостоятельно выбирать к кому придёте во сне, и не выбираете определённую точку, — задумчиво произнёс мужчина. — Получается, в чужих снах ты не сторонний наблюдатель?

— Ммм… это по-разному, — ответила я, вспоминая свои ощущения. — Иногда я в чужом теле, а иногда как бы вижу себя со стороны… то есть не себя, а другого человека, но я как бы привязана к нему… Даже не знаю, как точно объяснить… Я, как часть того человека и это неприятно…

— Ладно, не мучайся с этим. Я понимаю, о чём ты говоришь. У тебя и в детстве были с этим проблемы. Ты не умела самостоятельно прыгать в чужие сны, хотя мы с Мией пытались научить тебя этому. В свои фантазии ты переносилась без проблем, или в наши, а вот с чужими сновидениями у тебя были проблемы. Ты всё время терялась, попадая не туда, куда нужно и менялась, вбирая в себя черты характера другого человека. Единственный вариант, который хоть как-то помогал — это перетаскивание тебя. Мы с Мией брали тебя за руки и переносили в задуманную точку…, — мягко сказал он, а потом на секунду задумался и, улыбнувшись, добавил: — Хотя думаю, наше обучение зря не прошло, раз ты продолжала попадать в чужие сны. Ты на уровне подсознания помнила, чему тебя учили, и просто наугад прыгала… Ладно, это уже не столь важно. Расскажи лучше, как всё складывалось после аварии?