Сновидение

– Я должен был забрать ее из вашего дома в Эллемме, когда ты будешь, как всегда, на работе. Все было готово. Но мои планы в последний момент изменились. Еще один перст судьбы.

Он порылся в кармане, достал маленькую коробочку и бросил ее Абигэль.

– Диктофон… Я прятал его под столом для вскрытий больше двух лет… Часы и часы разговоров. Можно ли найти лучшее место, чтобы быть в курсе расследований? Чтобы знать методы полиции? Представлять, как тебя будут ловить? ДНК, отпечатки, токсикология, карточки… Я все узнал, слушая вас, я строил мои планы благодаря вам всем… Зал вскрытий – это все равно что рыночная площадь, через него проходит вся информация по всем делам. Вы берете убийц, потому что они по большей части действуют поспешно. Но если между двумя преступлениями проходит много времени, это совершенно выводит вас из равновесия, вы перестаете понимать. Вот почему я выжидал по три месяца между похищениями. Каждый раз вам приходилось все начинать с нуля. А мне это позволяло хорошенько все продумать и не попасться. Я как бы брал отпуск перед каждым похищением. Выезжал на места, наблюдал, действовал, готовил чучела… Они вас здорово сбили с толку, а, мои чучела? Особенно последнее, с длинными светлыми волосами. Волосами твоей дочери.

Абигэль гладила Леа, которая была в полузабытьи. Даже раненный, Фредди наслаждался своей победой.

– Благодаря этим записям я постоянно был в курсе развития моего дела, знал, как продвигается расследование, слышал ваши рассказы о страданиях родителей. Это ведь я выгребал дерьмо из зала каждый день. Заодно забирал диктофон и заменял его другим, с заряженной батарейкой. Я знал все до мелочей. Ночами у себя дома слушал ваши разговоры, маленькие секреты каждого из вас. Я просвещался, мне было чем заняться. Это стало смыслом моей жизни. Ну вот, ты можешь догадаться, каково было мое удивление, когда я услышал разговор твоего отца, судмедэксперта и жандарма. Как они собирались подстроить аварию, украсть тела, где и когда это должно было произойти… Ты представляешь, Абигэль? Это был… подарок судьбы. Я прослушал этот разговор три или четыре раза, просто не мог поверить своим ушам. И мне пришла в голову идея… Воспользоваться их тайной. У меня появилась возможность заставить тебя страдать еще сильнее и заодно взять за яйца этого паршивца-легавого. Всех вас свести с ума. Это изрядно добавляло перчика игре.

Он оперся на руку и застонал. Встал на колени, держа в другой руке ружье, и сумел подняться. Абигэль поняла, что это конец.

– Ты видела меня в ту пресловутую ночь шестого декабря, да, думаю, видела. Я спрятался в лесу и ждал аварии. Видел, как поодаль припарковался «кангу» с погашенными фарами. Мне надо было быть поблизости от машины, я знал, что твой отец с жандармом положат туда твою спящую дочь, и тогда придется действовать быстро. Я хотел перебежать дорогу в темноте, но тут, как на грех, вырулил твой отец. Я нырнул в чащу, вы остановились. Ты вышла, ты была совсем рядом со мной… Потом вы поехали дальше. Махинация, задуманная твоим отцом и легавым, начала претворяться в жизнь. Фальшивая авария… Твою бесчувственную дочь перенесли в «кангу» прямо у меня перед носом. Пока они занимались аварией, я забрал ее, скрылся в лесу и добрался до своей машины, которую спрятал с другой стороны. Не буду тебе рассказывать, что было дальше.

Он с трудом поднял ружье и взял Абигэль на мушку.

– Ты последняя из четырех. Я готовил для тебя другую смерть: хотел запереть тебя в стеклянном кубе и смотреть, как ты будешь медленно тонуть, но… я уже не в той форме, и надо все закончить быстро. Встретимся все в аду.

Леа закричала, прижимаясь к матери. Абигэль зажмурилась и изо всех сил обняла дочь. Фредди прицелился.

Его палец не успел нажать на курок. Он покачнулся и рухнул наземь.

Сжимая двумя руками монтировку, за ним стояла Алиса.

Она набросилась на неподвижное тело и била, била, била…

86

On such a winter’s day (California Dreamin’), On such a winter’s day

Абигэль повернулась на бок и ощупала верх комода, еще в полузабытьи. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы вырваться из сна и понять, что она лежит в постели. И эта музыка… Она хотела было встать, но тут чья-то рука легла ей на плечо и сжала грудь. Она вскрикнула.

– Ты так меня боишься?

Абигэль оцепенела. Голос… Запах кожи, пропитанной табаком… Этого не может быть. Не он. Не Фредерик.

Он крепче прижался к ней, не отпуская:

– Тебе, похоже, опять приснился кошмар. Ты вся мокрая.

Абигэль задрожала. Нет… Она ухитрилась перекатиться на бок и тяжело упала. Голова кружилась, стены плясали вокруг. Под черепной коробкой гулко прозвучало слово: пропидол. Она поспешно поднялась и, шатаясь, доплелась до гостиной. Входная дверь оказалась заперта, ключа нигде не было. В глазах мутилось; Абигэль поискала на столе, на журнальном столике, на тумбочках, вернулась к двери и попыталась ее взломать.

– Ты это ищешь?

Когда она обернулась, Фредерик стоял на пороге гостиной. Он помахивал ключом, точно извращенец-тюремщик.