Сновидение

– Не надо бы тебе быть на ногах среди ночи.

С Абигэль градом лил пот, и она вся дрожала.

– Есть какие-то детские страхи в психике Фредди. Я вижу испуганного ребенка, чьи ночи, должно быть, были пыткой. Может быть, он видел чудовищ, засыпая, или страдал какой-нибудь болезнью, связанной со сном. Бессонницей, повторяющимися кошмарами, параличом, сомнамбулизмом. Сегодня он решил отыграться на этих детях, сделав их ночи кошмарными. Он уничтожает их сон, сталкивает их с демоном, с которым, возможно, встречался сам через свою болезнь или свои расстройства. Вот где надо копать, и не забывай также, что Фредди бродит вокруг нашего расследования, знает наши методы.

– А что он делает, чтобы довести их до такого состояния? Специалист по сну сказал, что никогда не видел ничего подобного.

– Понятия не имею. Но если Фредди отпустил Виктора, а не Алису, то это потому, что он был готов, а она нет.

– Готов увидеть демона?

– Думаю, да. Этих детей Фредди метит, как вещи, которые ему принадлежат. Татуировки, эти два следа копыт на груди – это печать, подпись, призванная еще сильнее запугать ребят, доказать им, что демон существует, что он придет за ними, если они уснут. Виктор здесь, с матерью, но он все еще под властью Фредди в своей голове. Когда этот мальчик не спит, он постоянно боится уснуть. А когда его одолевает сон и уносит в мир сновидений… за ним приходит демон. Фредди отпустил Виктора, но малыш все еще принадлежит ему.

53

Наведавшись в дом Джоша Хеймана на Большом острове, Абигэль вернулась в отель в Племер-Буду с ноутбуком писателя, тетрадью, исписанной непонятными знаками, и двумя рисунками. Но на сей раз Хейман защитил доступ к данным в своем компьютере паролем.

Абигэль легла в час ночи, вся разбитая от боли: заехав по дороге в дежурную аптеку, она добавила третий ожог к двум имеющимся на руке, одна в четырех стенах, сидя на кровати. Обработав ожог, она выпила стакан воды с пропидолом: только бы не забыть поездку в Бретань и свои открытия. На листке бумаги она записала новую фразу, которую предстояло вытатуировать по возвращении в Лилль. Это была гарантия реальности.

Лекарство подействовало, и она провалилась в сон, несмотря на ноющий ожог. Проснулась утром и, умывшись, отправилась в путь, в Нант. Город, где Артур, девяти лет, жертва Номер три, пропал 5 сентября 2014 года.

Пробило полдень, когда она постучала в дверь красивого частного дома на окраине города. Женщину, которая ей открыла, звали Катрин Виллеме. Абигэль знала всю ее подноготную наизусть: сорок лет, учительница, четырнадцать лет замужем за Бенжаменом, пятидесяти двух лет, коммерческим представителем в области охранной сигнализации. Единственный сын, Артур. Образцовая семья, социально интегрированная, с хорошими доходами. Абигэль знала также, что на момент их последней встречи с Катрин та лечилась от депрессии и прекратила профессиональную деятельность: трудно учить детей, когда собственный сын пропал.

И сегодня она выглядела скверно. Горе лишило ее лицо былой красоты и погасило глаза, ставшие двумя мертвыми камешками линяло-голубого цвета, слишком долго тонувшими в слезах.

Появление Абигэль удивило Катрин, но женщина знала, что, если бы ей должны были сообщить что-то об Артуре, это произошло бы в присутствии жандармов. Она впустила ее, усадила в кресло и выключила телевизор, где шло кулинарное шоу без звука. Абигэль положила на журнальный столик папку с тесемками.

– Прошу прощения за… – Катрин обвела рукой вокруг, – за весь этот беспорядок, но я не ждала вашего визита.

Гладильная доска посреди комнаты, корзина с бельем на полу. Ставни были наполовину закрыты, и комната тонула в тени. Оторвавшаяся от карниза занавеска висела, точно приспущенный флаг. Десяток памяток об Артуре – фотографии в рамках, футбольные кубки и медали, брелоки в виде мячей – заменил безделушки и фарфор в большом буфете. Он хотел быть великим футболистом. А будет в лучшем случае таким, как Виктор.

– Я, кажется, слышала, что Виктор Кодиаль чувствует себя хорошо, – обронила Катрин, усаживаясь напротив Абигэль.

– Скажем так, ему немного лучше.

Аби лгала. Виктор был все еще травмирован, его лечили, чтобы наладить сон. Инкуб продолжал преследовать его по ночам.

– Уже месяц, как он выписался из больницы и вернулся к матери. Но период восстановления будет долгим.

Катрин вздохнула и провела рукой по голове. Абигэль знала, что она с юности страдает мигренями.

– Я ненавижу этого мальчишку. Что ему стоило сказать, где держат моего сыночка? Его мать даже не дала нам с ним поговорить, когда мы приезжали с мужем. Чертова стервозная эгоистка. Как мать может так поступить с другой матерью?

Катрин Виллеме жила за гранью. Она была зла на весь свет, как большинство жертв подобных происшествий. Как она сама несколько месяцев назад.