Сновидения

Единственный способ избежать ритуала — не поддаться соблазну, отказаться от даров и никогда ими не пользоваться. И это тяжелее всего, ведь Мать может залезть в самые тёмные, потайные уголки твоей души. Она всегда знает, чего ты хочешь, и готова это дать, спрятав под ликом бескорыстия. Запомни — у всего есть цена. Чем больше ты просишь у Матери, тем сильнее придётся расплачиваться.

1 ноября 19__ год.

Дары и наказания с каждым поколением слабеют. Рано или поздно, они иссякнут. Но Мать не допустит этого.

18 декабря 19__ год.

Ни за что и никогда не открывай двери. А если открыла — не верь кому-либо. Избегай существ, сотканных из дыма, паутины и снега.

Рассказ резко оборвался с тихим вздохом Микото, и я зябко поёжилась.

— Что случилось? Почему ты остановилась? — На мгновение зазвенела глубокая, оболванивающая тишина, от которой мне стало не по себе.

— Не могу понять, что написано, милая, — ответила Микото, и я отчётливо поняла по голосу, что та не врала мне. — Всё смазано. — И вновь зашелестели страницы, но уже более встревоженно и рвано.

Маленькая догадка кольнула моё сознание, и я досадливо сжала губы в тонкую полоску. За год до того, как горе постучалось в мою жизнь, в период обильных дождей спонтанно происходили маленькие катастрофы: то любимый персиковый зонтик сломался у самого дома, то проезжий автомобиль со свистом обрызгал из грязной лужи, то дом пришлось спасать от неожиданного потопа. Из-за последнего пострадали многие рукописные книги, большие и маленькие картины, старенькие плёночные снимки. Суматоха и паника взвинтили мою беспокойную голову, и я попросту могла упустить из поля зрения нечто менее важное на тот момент, как, например, дневник мамы.

— Совсем ничего не видно? — Проблески надежды не покидали меня.

— Мне жаль, дорогая, — сказала старушка. Тягостное чувство разочарования волной хлынуло в моё сердце, а вместе с ним пришло и облегчение, которое я никак не могла объяснить словами.

— Ладно, ничего не поделать. — Я отмахнулась. — Спасибо. — А потом отвернулась, чтобы скрыть лицо, которое выдавало все эмоции.

— Родненькая, эти записи… — Микото не унималась. — Точно всё хорошо? — Она заботливо накрыла мою ладонь своей.

Я открыла рот и резко замотала головой.

— Конечно! Моя мама была той ещё сказочницей! — воскликнула я, и в ушах у меня зазвенели колокола. — Не верю во все эти глупости. Ну, чего ты, цветочек, — чуть тише продолжила. В моих словах сквозила нервозность, которую и я, и Микото отчётливо ощущали. — Всё в порядке, правда. — Заулыбалась широко и ярко, как только умела, и Микото со вздохом пришлось принять мою наглую ложь.

— Хорошо, — сказала старушка. — А ещё! — она понизила голос. — Я не цветочек!

Я тихо хохотнула, на душе стало чуть легче.

«Спасибо тебе, бабушка Микото… — подумала я с улыбкой. — Моих родителей давно нет в живых, и ты единственная осталась рядом. Всегда поймёшь, поддержишь, выслушаешь, как же я ценю в тебе всё это. Ты — мой герой».

⋇⋆✦⋆⋇

Снова сон.

Всё вокруг было охвачено непроглядной тьмой, напоминающей ту, с которой довелось столкнуться, спасаясь бегством от чудовища из хижины. Только эта освежала свободой, окутав с ног до головы заботливым объятием. Не бушевали во мраке ужас и беспокойство, не грызло холодом одиночество, морозя душу. Эта чернота игриво ласкала, урчала и убаюкивала своим теплом, вынуждая покорно прикрыть глаза и уткнуться носом в её густую шерсть. Я облегчённо вздохнула полной грудью, вглядевшись во тьму, и создалось ощущение, что она внимательно взглянула на меня в ответ.