Сновидения Ехо

– Мало ли, что было до сих пор. Мне бы сейчас, по-хорошему, пару стаканов осского аша залпом, а потом упасть, уснуть на сутки и все забыть. В идеале навсегда. Но нельзя. Даже рюмку, пожалуй, не стоит, потому что работать… Не смотри на меня так, я не нарочно тяну резину, а просто тараторю, не затыкаясь, чтобы не закричать. Здесь не Темная Сторона, и сохранять спокойствие не так просто, то есть вообще невозможно, ты меня знаешь; ладно, неважно. Все равно когда-то придется сказать это вслух. Короче, у тебя на шее висело какое-то жирное смертельное заклятие, возможно как раз модное в этом сезоне проклятие Йарра, точно не скажу, я не специалист и в нюансах не разбираюсь. Слушай, это какое же счастье, что ты потащил меня на Темную Сторону до того, как оно подействовало! Получается, смерть леди Тайяры нас в каком-то смысле спасла… И дополнительное счастье, что следы чужих заклятий на Темной Стороне обретают зримую форму, и их становится легко уничтожить. Сто раз от Джуффина слышал о таких штуках, а своими глазами увидел в первый раз. Какие-то мне спутники до сих попадались незаколдованные, и это, конечно, не дело, надо расширять круг общения… Ну чего ты ржешь?

Я преувеличивал, на самом деле сэр Шурф вовсе не «ржал», а улыбался. Не до ушей, довольно сдержанно, но все-таки улыбался. Вот кто из нас настоящий пижон. Выслушивать с улыбкой такие новости – это конечно надо уметь. Высокий класс.

– Считай, просто отдаю должное твоей манере забавно рассказывать по-настоящему страшные вещи, – объяснил мой друг. – Улыбка в ответ на шутку – обычное следование правилам хорошего тона, как аплодисменты оперному певцу. Каким бы ты ни был сдержанным человеком, но без них на концерте нельзя. А теперь выкладывай подробности. Считай, с тебя ария на бис.

– Какие тут могут быть подробности, – вздохнул я. – Увидел, что у тебя на шее болтается что-то странное, действительно немного похожее на жабу и одновременно на рыбу. Сперва даже не вспомнил, как Джуффин описывал чужие заклинания, решил, что это какие-то твои личные великие магистерские дела. Но на всякий случай спросил и понял, что ты ничего о жабе не знаешь. Тогда я спросил о ней Темную Сторону и получил на редкость внятный ответ: твое мертвое тело перед глазами. Отличный, кстати, из тебя получится труп, большой, красивый и аккуратный. Но мне все равно не понравилось.

– На тебя не угодишь, – бесстрастно заметил мой друг.

– Да, я довольно придирчив. Надеюсь, мне больше никогда не придется созерцать твои трупы. Зато я сразу понял, что это и есть ответ: если мне показывают мертвого тебя, значит, жаба – смертельное заклятие. И я ее, как ты помнишь, отменил. Или его? В общем, все отменил на фиг. Ты слышал формулировку. Как думаешь, подходящая?

– Думаю, да, – сдержанно согласился Шурф. И, помолчав, добавил: – Быть Великим Магистром ничуть не лучше, чем тайным сыщиком. Я имею в виду, что два стакана осского аша вот прямо сейчас и для меня несбыточная мечта. Сначала дела. Впрочем, подозреваю, завтра вечером это желание все еще будет актуально. И послезавтра. Возможно, даже дюжину дней спустя.

– Тебе в любом случае не поможет. Ты же практически не пьянеешь, я помню. Думал, кстати, это твое естественное свойство, а вас оказывается в Ордене специально учили; кто-то недавно при мне об этом говорил…

– Не пьянеть – это просто навык, – пожал плечами мой друг. – Его можно использовать, а можно и не использовать. Будь моя воля, я бы сейчас не стал. Не каждый день узнаешь, что с тебя только что сняли какое-то неведомое смертельное заклятие, о существовании которого ты сам не подозревал. Просто ничего не заметил. Это даже не просто позор, это полный провал.

– Будь на твоем месте я, ты бы сейчас сказал: «Не подозревал, но при этом действовал максимально эффективно: позвал меня на Темную Сторону и повернулся спиной». Или другими словами, но по сути примерно то же. В смысле кто ж тебе виноват, что ты такой стремительный вдохновенный гений, что собственная голова от тебя отстает. Конечно, лучше бы такие штуки сразу замечать, не спорю. Но хоть так.

– Да, тебе я именно так и сказал бы. Но с себя спрос всегда строже. В конце концов, я гораздо старше и опытней.

– На каких-то нечастных двести с хвостиком лет, – фыркнул я. – Несерьезно. Вот доживешь до тысячи, можешь начинать спрашивать с себя строго. А сейчас – какой смысл?

Шурф укоризненно покачал головой, но возражать не стал. Спросил:

– Ты знаешь, кто это сделал, я правильно понимаю?

– Неправильно. Я, как ты помнишь, об этом спросил и тут же почувствовал себя так, словно встал на след мертвеца.

– Так вот почему тебе стало дурно.