Сновидения, гипноз и деятельность мозга

Парадоксы же состоят в том, что механизмы психологической защиты охраняют «интересы» сознания, но сами «работают» без его участия. И мне представляется, что на современном уровне наших знаний они могут быть решены только признанием того, что во-первых, «образ Я», о котором мы уже говорили, присутствует как полномочный представитель сознания в бессознательном; во-вторых, вне зависимости от типа информации – словесной или образной, – обеспечивает мгновенную и многозначную ее оценку.

Необходимо сразу же подчеркнуть, что механизмы психологической защиты не имеют ничего общего с сознательными сделками с совестью, с поступками против совести. Если такие поступки проходят безболезненно для совершившего их человека, то это значит, что совести у него просто не было; человек может прекрасно знать, что такое поведение недопустимо с позиций морали, но это абстрактное знание, не вошедшее в плоть и кровь, не включенное в «образ Я», а потому совершенно бессильное. В этом случае нет и необходимости во включении механизмов психологической защиты, ибо нет моральных запретов.

Поразительно, до какой степени самые умные и образованные люди не способны оценить адекватно собственные переживания и подлинные мотивы своих поступков. Приведу всего два примера, но, на мой взгляд, весьма выразительных.

Несколько лет тому назад один выдающийся американский психолог, с именем которого связано целое большое направление в психологии, опубликовал статью о сновидениях, в которой в качестве иллюстрации привел собственный сон. В этом сне он играл в карты с друзьями, и на руках у него были прекрасные карты, сплошные козыри. Однако как только он начал выбрасывать эти карты на стол, все они, одна за другой, превращались в мелочь, которую противники могли легко побить. Для любого специалиста смысл такого сновидения совершенно прозрачен: сон этот свидетельствует о глубокой внутренней неуверенности человека, о его сомнении в качестве собственных «козырей». Трактовка эта не вызывает сомнений, и к тому же мне пришлось убедиться в процессе личных контактов, как болезненно уязвим и мучительно неуверен в себе этот действительно талантливый, но при этом чрезвычайно амбициозный человек и с какой острой ревностью и подозрительностью он относится к чужим идеям и успехам. Нет сомнения, что он отнюдь не был склонен сделать эти свои комплексы достоянием широкой научной общественности. Нет также сомнения, что при его уровне квалификации он без труда определил бы подлинное значение этого прозрачного сна, если бы его рассказал ему кто-то другой. Однако он остался полностью слеп к собственному сновидению и прокомментировал его так: «Этот сон отражает мою любовь к игре в покер».

Другой пример, и тоже сновидение, и тоже рассказанное квалифицированным психологом. Моя коллега, доктор наук, рассказала мне как-то сновидение, сильно ее взволновавшее. Она шла во сне в сопровождении сотрудников лаборатории по большому пляжу и внезапно провалилась в яму, которую сама она определила весьма примечательно: «глубокий песчаный карьер». Выбраться из нее самостоятельно она не могла. Сотрудники столпились на краю этого «карьера» и протягивали ей руки, но она не могла до них дотянуться. «Что бы мог означать этот сон?» – с тревогой спросила она меня. Разумеется, я не мог объяснить ей прямо, что он означает, но даже если бы я не знал обо всех ее глубоких внутренних сомнениях в своей профессиональной компетентности и соответствии уровню других сотрудников, я легко бы вывел все это из самого сновидения. Даже слово «карьер» является перифразом слова «карьера». О значимости игры слов в сновидениях много писал знаменитый французский психолог Лакан.

Воистину, прав Станислав Ежи Лец – «никому не рассказывайте своих снов, а вдруг к власти придут психоаналитики!»

Все механизмы психологической защиты делятся на четыре группы.

Первая включается уже на уровне чувственного восприятия информации (она и называется перцептуальной, от латинского perceptio – восприятие). В этом случае человек просто не видит и не слышит того, что может вызвать душевный разлад. Эта защита как бы отключает органы чувств от угрожающей сознанию информации.

Когда в процессе острого спора, затрагивающего значимые для человека моральные аспекты, вы вдруг замечаете, что ваш собеседник как бы не слышит ваши наиболее сильные аргументы, с очевидностью выставляющие его в неблагоприятном свете, – это значит, что в игру вступил этот механизм защиты. Закономерен вопрос – как же удается человеку не услышать именно то, чего он слышать не должен – ведь это означает, что он как бы заранее знает, чего именно не надо слышать. На первый взгляд, мы попадаем в логический парадокс. Органы чувств не воспринимают и не передают мозгу то, что опасно и неприемлемо для него. Но что, кроме мозга, может оценить, опасна ли данная информация или нет? Как можно оценить то, что еще не воспринято и, следовательно, не известно?

Мне кажется, объясняется этот парадокс следующим.