Сновидения шамана (СИ)

- Наконец-то, а то я задолбался тут с вами, по местным руинам буерачным скакать, – поддержал меня Гор, не обращая внимания намеренно на плохое настроение нашей спутницы, впадающей в уныние. – Вся задница, уже в блин смялась. Не привычные мои ягодицы, не резиновые, к таким дальним путешествиям, на седле верхом.

- Это тебе ещё повезло, – громко ломая сучья сказал я, сваливая их в одну кучу. – В Грагуркле тебе очень приличное седло нацепили, как дорогому гостю, защитнику и избавителю. Их большая часть сёдел жёсткие, как деревянные доски. Я обратил внимание, когда коняш из подвалов выводили. Так что скажи спасибо. Тебе и меч женский выдали и седло детское. Ты уж не обижайся на них, но что в бёдрах, что в росте, что в теле в целом, мы с тобой на их фоне дети, а точнее крепкие юнцы. То, что над нами не смеялись, лишь вина военных обстоятельств. Так бы давно в мирное время на смех подняли. Слишком мы для них другие человеки. Слишком они сами богатыри. – Я сунул камень-светлячок в наломанные ветви и дождался пока они не вспыхнут, затем осторожно вытащил светящийся белым изумрудом камень обратно и дождавшись пока он за пару секунд потухнет, повесил обратно на шею. 

- Да мох с ними, с твердокаменными сёдлами и нравами деревень богатырских. Что это за технология в твоём медальоне заключена? Не верю что магия.

- Да почём я знаю. Нашёл в лесу, в детстве, с тех пор со мной и не подводит.

- Удивительно, – сказал Гор и сучья, вдруг заискрились синими всполохами, но этом, всё и прекратилось.

- Удивительно, что дрова местные не взрываются, как динамит. Лучше тащи толще дрова, я знаю, тебе нравится махать новым мечом. Вот и маши на здоровье во благо нашего дела.

- Сейчас будет.

- Намаах, – позвал я её, как бы ни взначай, обернувшись полубоком, когда мы сидели уже у прилично пылающего костра. –  Айда. У меня тут особая заначка меда, с орехами и сухофруктами есть. Специально для такого случая берёг. От самой Грагурклы.

- Да вы два сапога пара, – сказала она, подсаживаясь у костра и кажется ей уже стало лучше, главное не реагировать было на её плохое настроение и не подавать виду, хорошо, что Гор это понял и без лишних слов подыграл.

- Мне, чур, в сотах, – сказал он.

- А чем тебя свежий, в глиняном горшочке не устраивает. В сотах я хотел оставить на завтрак, да и транспортировать удобнее. От горшочков же избавиться можно. Тут вот оставить к примеру.

- Люблю зрелый мёд. К тому же я ем его, в третий раз в жизни в сотах. До этого в деревне ел пару раз. Это у меня теперь любимое сладкое из всех.

- Вот видишь, у тебя уже новые вкусы образуются. Поживёшь ещё с годик и вообще передумаешь, когда-либо возвращаться. Причём не только из-за новых гурманских предпочтений в кухне.

- Да чего ты так его боишься, отпустить обратно Лууч? У тебя задача такая стоит шаманическая?

- Просто я желаю Гору, 

- Дай угадаю – добра?

- Желаю того, чего пожелал бы себе. Ну, хорош о грустном. КерукЭде, всегда говорил: «Утро ночи мудренее». Я с ним согласен, кстати. Чего в темноту камни кидать. Как Гор орешки в рот. Утром обстановка станет яснее.

- Всё мальчики. Я наелась. А теперь заканчивайте свою болтовню. И ещё, – сказал она, когда уже укладывалась спать. – Если утром меня кто-нибудь из вас разбудит, без предупреждения получит пикой в глаз.

- Вот тебе и яркий пример матриархата, – тихонько сказал мне Гор. – А ты говорил, что у них корона медная.

- Девушек надо беречь, – так же сбавляя голос, сказал я ему. – Особенно хорошеньких, – я не удержал улыбки. – Особенно проводниц, через земли, на которых пропасть ничего не стоит, – вновь завыл наш волосатый знакомый. – Особенно, если за ними идёт, разъярённый горем волколак, зализывающий на ходу раны.

- Куда идти, куда идти, – сквозь сон, еле слышно пробормотала Намаах и перевернулась на бок.

- Я тоже спать. Не могу сидеть теперь ни в какой позе, – он улёгся на живот. – Кажется, у меня седельное место распухло, как тесто на жаре.

- Это лечится. Спокойной ночи.

- Ага. Скажи это хвосту. Он наверно всю дорогу раны зилизывает и зуб на нас точит. Думает мы его хозяйку, точнее возлюбленную любим не по-дружески, – под его слова вновь завыл хвост. – Во, слышит, значит.

Всю ночь наш хвостатый друг, выл особенно неистово и жалостливо. Будто его там растянули на правиле за все конечности серебряными цепями, в зубы сунули кляп, перцово-луково-чесночный, воткнули осиновый кол в сердце, медленно прожаривая после этого на углях и побивая при этом палицами. Гор, мучимый бессонницей всё порывался вскочить, выхватывая меч и намереваясь отрубить ему башку, да нарезать его на волосатые ремни немедленно, если он не заткнёт свою клыкастую пасть. Благо Намаах спала крепко и не просыпалась, а я насилу уговорами, взывал его к разуму, не обращать внимания и держаться достойно мужчине. В конце концов, Гор заснул. Я и сам, вскоре дослушав все звериные молитвы лунам, провалился в забытие, как поначалу могло показаться, без сновидений. Да ненадолго.