Сновидец (СИ)

Лина лучше знала любимого и не пыталась переубедить его — в конце концов, Вайми не был единственным юношей на свете. Она лишь угрюмо молчала, когда он отдал ей радужный диск и свой лук, сказав, что найры всё равно их отнимут.

Они попрощались по обычаю племени — касаясь ладонями ладоней и на секунду встречаясь взглядами — а потом быстро пошли, каждый в свою сторону. Найте ни разу не оглянулся назад.

* * *

Когда они вернулись в селение, он вдруг понял, что просто не может сказать правду. Он старался, но его горло словно перехватывало жесткой веревкой — узнай Неймур, куда пошли Вайми с найром, он на месте убил бы обоих. В конце концов, он соврал, что пленник погиб «при попытке к бегству». Это никого не удивило, ни у кого не вызвало интереса. Исчезновение Вайми тоже не удивило никого — тот часто пускался в одинокие странствия, пропадая в лесу на целые месяцы. И потом, лучше пусть Лина говорит всем о судьбе любимого. С него довольно. А правду — и все свои страхи в придачу к ней — он рассказал лишь его старшему брату. Вайэрси выслушал его молча, не задав ни одного вопроса, а потом только зло сплюнул. Найте видел, что он хотел догнать брата — но тот ушёл уже слишком далеко.

* * *

Их открытие — его они даже не пытались утаить — вызвало бурю восторга. Радужный диск стал объектом всеобщего восхищения — им любовались часами. Вход в подземелье расчистили и тщательно его обыскали. В итоге в сокровищницы племени попало несколько блестящих железок непонятного назначения, но в основном там нашелся только бесполезный хлам. Кое-кто, правда, начал разбирать завалы в крепости, но эта тяжелая работа не давала результатов и её быстро бросили. О таинственной двери много говорили. Многие удивлялись и даже задумывались, но, в общем, не изменилось ничего.

* * *

Найте ждал возвращения друга с возрастающим нетерпением. Он потерял покой, стал плохо спать, чего с ним никогда раньше не случалось. Дни ползли мучительно медленно, и он был готов занять их чем угодно, лишь бы время шло быстрее. Он бродил по лесу, устраивал опасные вылазки в поля в надежде узнать хоть что-то о судьбе друга, но тщетно. Вайми исчез, словно прыгнул за край мира. Тоска сжигала его сердце, но он молчал, потому что видел: Лине, самой сильной из них, ещё тяжелее. Но тут ей здорово помогала Аютия: она всегда вместе с Линой собирала и сортировала травы, помогала готовить из них травы-порошки-настои — и не забывала делать это и сейчас, то и дело «случайно» заводя разговоры о Вайми: какой он ловкий, хитроумный, умеющий по краю обойти опасности и неприятности, ну и так далее.

Лина только вздыхала в ответ и накрывала рукой карман на пояске, в котором хранились самые важные для неё вещи — кресало, бодрящие орешки хмик и любовно нацарапанная на гладком куске коры картинка — Вайми, краснея и отворачиваясь, сунул её ей в руку когда ему ещё не исполнилось пятнадцать. Такие картинки рисовали все мальчишки племени — обычай велел вручать избраннице картинку с мечтой о счастливом будущем влюбленных. А так как девушки племени предпочитали юношей с твердой рукой и хорошей фантазией, все мальчишки, высунув языки от усердия, царапали такие картинки просто для практики — всё селение было усыпано ими, их развешивали по домам, их собирали, ими менялись, из них составляли целые серии — многие картинки пережили создателей, а иные были так стары, что никто уже не мог вспомнить автора. Для избранной им девушки Вайми постарался на славу — ухитрился изобразить не просто телесную близость, но полное слияние двух людей.

Лина вздохнула. Эта фантазия беспутного юноши стала-таки явью — с его и её участием — и она искренне надеялась, что его талант превращать мечты в реальность сработает и в этом безумном путешествии.

* * *

Был жаркий, ленивый полдень. Найте, сытый и полусонный, расслабленно сидел у стены родной хижины, вполглаза наблюдая за Линой и Аютией. Девушки толкались вокруг котелка с какой-то жутко пахнущей булькающей смесью, — ей они собирались покрасить сшитый из потыренной им у найров ткани карманчик, — и трепались на ставшую уже привычной тему:

— Ну бывают же такие! — воскликнула Лина. — Если смотришь на него — и обмираешь, как дубиной по голове. Это, может, и немного слишком, но что делать, если так и есть? — Она вздохнув, вспомнила Вайми в тот день, когда объясняла ему, чего именно ждет от образцового мужа: юноша сидел с открытым ртом, ошалело почесывался во всех местах и приговаривал: «Нет, ну ни фига себе!..»

— Это, конечно, не значит, что он не любит размышлять, — ухмыльнулась Аютия.

Лина вздохнула.

— Он-то любит — но больше на тему «вот если бы…», а не «почему это?» Вдруг он не поймет там чего-то важного?

— Раз не поймет, то и смысла в том нет, — ответила Аютия. — А как должно быть — представит и придумает.

— Хорошо бы… — вздохнула Лина.