Сновидица и лис

— Вы с ума сошли? — взвилась я, — Сейчас же пошлите за ним!

— Как пожелаете, — темный неохотно кивнул и легким пружинистым шагом вышел из шатра.

Оставшись наедине с собой, я наконец сумела как следует осмотреться. Шатер представлял себя высокую четырехугольную палатку молочно-белого цвета. Изнутри ее «стены» были увешаны дорогими гобеленами, а пол застелен мягкими накахумскими коврами, покрытыми причудливым узором. Посреди комнатки стоял большой стол из красного дерева. На нем беспорядочно валялась какая-то кипа бумаг, несколько карт и отдельно стояла изящная хрустальная чернильница. Остальное пространство занимала большая двуспальная кровать с полупрозрачным балдахином, небольшой туалетный столик с зеркалом, ажурная ширма из мамонтовой кости, позади которой виднелась огромная медная ванна. Противоположная стена была заставлена несколькими сундуками разного размера. Неприлично-роскошный интерьер дополняли антикварный серебряный сервиз на прикроватном столике (судя по его виду, еще времен Тиаммарана) и несколько расшитых золотом пуфов.

Да уж, денег гильдии не занимать, — мрачно подумала я, — а значит, бежать бесполезно. С такими средствами они кого угодно из-под земли достанут. Придется договариваться.

Я медленно встала, на всякий случай, придерживаясь рукой за резную деревянную стойку кровати. Головокружения не было и на том спасибо. Лишь ноги иногда предательски подрагивали. Но это мелочь — немного поупражняться и все пройдет.

Накинув на легкую шелковую рубашку (надеюсь, надел ее на меня не темный) дорогой парчовый халат, я уселась за туалетный столик, как раз напротив зеркала, взяла в руки расческу, зажгла волшебный огонь на канделябрах и обмерла. Моих роскошных медных кос как не бывало. Вместо этого на голове во все стороны торчала белоснежная копна спутанных, местами обгоревших лохм. Некоторые из них остались длинными и теперь вносили еще больше хаоса в мою и без того кошмарную прическу. Дрожащей рукой я осторожно потрогала волосы, не желая верить в их реальность. Глаза предательски защипало, и я позорно разревелась прямо перед зеркалом.

В эту минуту, в шатер бесцеремонно вошел темный. Бледное лицо оставалось спокойным, но черные глаза выдавали волнение.

— Что случилось? — мужчина присел на корточки и обеспокоенно заглянул мне в лицо.

Не переставая всхлипывать, я подняла голову. От внимательного и невероятно притягательного взгляда на миг перехватило дыхание. Совсем как тогда, при первой встрече в башне. Взгляд давно позабытого любовника, преданного по неосторожности друга, огненный и ледяной, притягательный и отталкивающий! Но наваждение быстро исчезло, а с ним и желание реветь. Так что в ответ я только всхлипнула и жалобно пробормотала:

— Мои волосы… они… это ужасно!

Темный шумно выдохнул и раздраженно потер лоб.

— Да, вас немного потрепало. Но этот цвет идет вам больше. А остальное… Присядьте, я подровняю.

Словно в трансе, я покорно опустилась на предложенный пуфик. Терять все равно было нечего. В голове крутилась мысль о том, что, пожалуй, отсутствие Фирласа в данный момент мне даже на руку. Я не посмела бы показаться ему в таком виде. Да и Огоньку незачем меня такой видеть.

Тем временем, темный ловко орудовал гребешком и ножницами у меня за спиной. То и дело на пол падали длинные белоснежные пряди, и я понемногу начала успокаиваться. В конце концов, какая разница как я выглядела? Волосы со временем снова отрастут, а цвет при желании можно будет вернуть краской. Я уверенно потянулась за ручным зеркальцем, валявшимся на столе.

В его сияющей поверхности отразилось мое исцарапанное лицо. От усталости глаза слегка запали и вокруг них залегли серые тени. Но в целом, выглядела я нормально. Оставалось только надеяться, что темный не испортит все неудачной стрижкой. Пока что ножницами он орудовал довольно умело, так что за судьбу своих многострадальных волос я оставалась спокойна.

Я слегка повернула зеркальце, чтобы посмотреть на процесс стрижки. Но немного не рассчитала угол наклона, и в стекле отразилось усталое лицо моего новоиспеченного коллеги. Обычно спокойное, сейчас оно выражало глубочайшую задумчивость. Черные глаза загадочно мерцали, когда он осторожно, будто лаская, проводил пальцами по моим волосам. Как будто мог чувствовать их через черную кожу перчаток.

Быстрые, легкие движения гребешка безболезненно превращали спутанные лохмы в струящиеся волны белого серебра, которые он с великой осторожностью обрезал ножницами, подгоняя под общую длину чуть ниже мочки уха.

Пару минут я, затаив дыхание, наблюдала за его лицом, при ближайшем рассмотрении оказавшимся даже красивым. Было в нем что-то странно притягательное, таинственное. На какое-то время я даже забыла о Фирласе. Все мои мысли занял восхитительный, полный скрытого огня, взгляд черных глаз, мягкий, слегка капризный изгиб тонких губ на бледном лице.