Сны

Андрей поставил чайник на огонь, прикрыл плотней форточку и уселся поближе к двум зажжённым конфоркам, чтобы было теплее. В комнату обратно тащиться не хотелось, несмотря на гарантированную там кофту или плед с кровати.

«Сейчас бы закурить», – подумал Андрей, вспомнив эпизод из популярного некогда фильма, в котором герои вот так же сидят на ночной кухне, у тёплой плиты и вкусно курят, обсуждая свои великие проблемы, неразрешимые априори, а потому тоже вкусные, как и сигареты в зубах.

Потом Андрей вспомнил, что последний раз курил лет пять назад, во время нервных экзаменов и они, эти экзамены, были настолько нервные, что он даже не чувствовал горечи обжигавшего бронхи дыма и вкуса дорогих сигарет, привезённых братом «из-за кордона». Ничего он тогда не испытывал, кроме одного…нет, двух желаний – первое, чтобы побыстрее всё закончилось, и второе, чтобы, дай Господи, хватило сил дожить до момента, когда оно закончится. И лишь когда оно в действительности закончилось, Андрей, закурив, почувствовал такое отвращение к сигаретам, даже дорогим…что его едва не вытошнило, и он тут же понял, что никогда больше не возьмёт в рот эту гадость. Какая бы дорогая она ни была. Самое интересное, что до сих пор так и было. Слово своё он, что бывает редко, держал, не прилагая к этому никаких усилий. Это тоже было удивительно и любопытно. Но разбираться в этом Андрей не стал, а просто принял как необъяснимый факт – что-то вроде исчезновения на глазах у изумлённой публики целого огромного железнодорожного вагона. Почему именно вагона? Андрей видел, как известный иллюзионист Честерфильд проделал это легко и непринуждённо. Куда мог деться здоровенный и проверенно настоящий железнодорожный вагон со всем содержимым, в чистом поле, окружённый взявшимися за руки зрителями, не понятно. Ни одно из «научных» объяснений не убедило Андрея, они выглядели просто смехотворно по сравнению с тем, что он видел собственными глазами. Вот это был факт, с которым было невозможно поспорить. Только принять и время от времени вспоминая удивляться…

Чайник засвистел, предлагая Андрею перейти к простым, понятным без раздумий и объяснений, приятным удовольствиям текущей ночи. Андрей налил себе чаю, добавил сахару с лимоном, быстро и умело соорудил стандартный бутерброд с сыром и, не меняя дислокации у плиты, принялся неспеша, со вкусом снимать стресс.

Почему-то вспомнилась ещё одна ночь, когда он привёл на эту же самую кухню знакомую барышню, и они до утра пили чай. Ничего фривольного у Андрея и в мыслях не было. Тем более, что в одной комнате спала бабка, а в другой мать. Он предлагал несколько раз барышне пойти отдохнуть, но та с какой-то излишней – как показалось тогда Андрею, – энергичностью отказывалась. И так они досидели часов до девяти, после чего барышня изящно удалилась. Андрей проводил её до остановки и пошёл отсыпаться. А потом, с немалым удивлением, случайно узнал, что барышня всю ночь мило беседуя с молодым человеком боялась, что он её изнасилует. Андрей не смог удержаться от смеха, представив на секундочку сцену обольщения в фактическом присутствии ближайшей родни. Однако больше всего его очередной раз поразила диковинная и непостижимая женская логика, умеющая находить опасность даже там где её и близко нет. А если она там всё же есть, мужественно преодолевая страх справляться с нею, чтобы потом сказать – ну, вот, я же знала!..

Чай исключительно удачно заварился и бутерброд был исключительно удачно сотворён и то и другое, как говорят, «пошло», но Андрею сделалось всё же грустно от того, что сейчас не было рядом хотя бы той барышни. Если уж не спать, то в компании с кем-то симпатичным, или уж в крайнем случае, создавая что-нибудь гениальное в одиночестве.