Сны

— Ты боишься этого места? — вдруг отрезала девушка, спускавшаяся все еще вниз.

— Нет, — ответил Джои. — Я не боюсь этого места.

— А ДК боишься?

— Боюсь, — признался барабанщик.

— А почему ты его боишься?

— Потому что я провалился…

— Куда?

— В пропасть унижения…

— А ты красиво говоришь. Ты много читаешь?

— Нет, — Джои стал следовать за девушкой.

— Такие обороты… — она оглянула зал. — Опиши мне все вокруг.

— Ну… Солнечный свет в окнах пробирается прямо в зал. Красиво. Уютно…

— Ты можешь лучше. Я знаю.

— Годовая пыль летает в лучах дневного фонаря. Старые ступени скрипят под тяжестью заблудших пар ног…

— Почему заблудших? — перебила девушка, усевшись на кресло.

— Потому что цели у них нет.

— Как нет? Есть.

— И какая же?

— Определить будущие.

— И что же дальше?

— А дальше…, — она посмотрела на юношу, опрокинув голову. — А дальше пара ног сойдет со ступеней, взойдет на сцену, встанет в эффектные позы и заиграет дуэтом, покорившим весь мир.

— И что же за дуэт?

— Барабанщик и гитаристка.

— Как же так? Как они играть-то будут?

— А вот так. Гитаристка играет и поет, барабанщик играет и танцует.

— Не сможет он танцевать, — Джои стал спускаться ниже сидящей Лиу, — играет же он на барабанах сидя.

— Ты прав…, — задумалась девушка. — Тогда пусть тоже поет.

— Он петь не умеет.

— Научим.

— Это сложно.

— А путь наш не будет легким, — Лиу вскочила и быстро, опередив юношу, спустилась по ступеням вниз, повернулась лицом к Джои так, что одну половину ее лица освещал луч солнца, и проговорила. — Ты будешь верен мне?

Джои остановился. Он посмотрел в глаза девушки. Немного подумал, посмотрел на окно, затем оглянул зал и снова вернулся к ее очам. Тогда юноша спустился и тихо сказал:

— А если он ничего не умеет?

— Тогда я его буду учить.

— А если он сбежит?

— Тогда я его поймаю и буду учить.

— А если ты сама не знаешь и не сможешь научить его?

— Тогда, — она повернулась к нему лицом, — я научусь, поймаю его и буду учить!

Джои молча смотрел на нее. Поднялся на сцену и остановился, глядя в зрительный зал. Не было той темной границы между реальностью и пропастью богов, которые неумолимо критикуют за любую оплошность человеческого сердца. Рядом не было оркестра со злыми лицами, проклинающими его и ненавидящими. Это были пустые места, солнечный мягкий свет и тихое дыхание девушки. Джои стоял и смотрел со сцены. Он был выше всех, кто находился в этом зале. Выше всех тех балластов, которые критикуют его и опускают ниже. Сцена стала лишь частью помещения. Она не граница, она часть реальности.

Лиу, улыбаясь, тоже поднялась на сцену, зашла за кулисы, взяла две табуретки и поставила их возле Джои.

— Играй, — приказала она.

— Где?

— На этом, — Лиу указала на табуретки.

— На этом? — удивился Джои, девушка лишь промолчала.

Юноша сел на один стул и стал стучать по деревянной поверхности мебели, который глухим и точным звуком раздавался по всему залу. Герой на ходу придумал какой-то простой ритм, которому легко было следовать. Девушка прошлась вокруг стучащего паренька и в какой-то момент остановилась. Солнце мягко освещало первые ряды зрительного зала, проходя через пыльные и грязные окна мягким свечением. Пол сцены скрипел под весом девушки. Джои барабанил, ожидая следующего слова Лиу.

Вдруг она замычала. Затем стала напевать какую-то мелодию, а потом и вовсе заголосила простые «ля-ля-ля». Юноша держал ритм. Он понял, чего она хотела. Вместе они создали спонтанную музыку, находясь на пустой сцене, среди пустого зала, где одно лишь солнце было их главным зрителем, а эхо- аплодисментами.

Они посмотрели друг на друга, когда закончили выступление, и засмеялись…

IV