Сны

Убили… Убили вурвонца… Оскорбили нас, унизили. Мы устали! Это была последняя капля! Так нельзя! Надо… Надо…

— Бей гадов!

— Да!!!

— Бей тварей!

— Стойте на местах ничтожества! Не двигаться!

Мы будем бороться за наш народ, за наши права, за нашу свободу. Мы будем бороться.

Что я видел и чувствовал, когда убрали табуретку? Видел я толпу. Она такая большая, так много людей пришли посмотреть на мою смерть. Все смотрят на меня с разными взглядами, мне даже стало неловко. Когда надевали веревку, я замечал встревоженные лица. После моей смерти явно произойдет что-то великое. Хорошо, что меня уже не будет. Да и так смешно, что сначала все радовались моей казни, а потом возненавидели палачей. Знаю я, что все дело в этих народцах, и точка кипения достигла максимума, но забавно: моя личность очень быстро меняется в истории: от мелкого маньяка до идола и путеводной звезды революции. Люди такие мелочные. Им что убийца, что священник- все станет направлением судьбы. Дайте повод для идей. Что дальше будет, уже не мое дело. От меня остался только гнев народа. А я уже очистил этот мир…

Чувствовал я необычайную радость и облегчение. Видя парк и яркое Солнце, я прощался с Природой. Она так же холодна, не подавала и каплю сострадания, но смотрела на меня слегка печально, ведь очередной ее инструмент пропал. Мне было приятно это состояние Природы. Могло показаться, что она в истерике и ненависти пытается сжечь людей ради меня. Но я-то знаю, что ей на меня все равно. Такая романтичная жизнь со мной происходила. Когда табуретку выбили из-под ног, я чуть не засмеялся от счастья. Увидев вдалеке птицу, любопытную смотревшую на меня, я улыбнулся. Но даже если бы я еще до повешения засмеялся и обливался хохотом, всем бы было все равно. Никто бы даже не заметил, кроме палачей. Правда, я чего-то испугался, поэтому лишь отдался течению…

Сколько бы человечество не старалось сделать всеобщее добро, покуда жива Природа, царить будет и зло. Все войны, споры, неравенства- ерунда по сравнению с Лесом. Все, что произошло после меня, осталось точно таким же. И разъяренная толпа, избивающая палачей, это лишь забава Природы. Увы, злодей не тот, кто убил, а тот, кто остается наедине с собой. Наедине с Природой…

И страшно одно: я боюсь…

Октябрь

В одном европейском городе двое мужчин мило болтали, сидя на улице у дорогого и престижного ресторана. Один хмурый, грозный, холодный и серьезный, а другой приветливый и расслабленный.

— Так вы писатель? — спросил холодный.

— Как тебе сказать… Я скорее журналист, но после всех моих приключений, единственная дорога для меня- это писательство.

— Какие приключения?

— Об этом ты сможешь прочитать в моей книге, которая скоро будет продаваться.

— Непременно стоит почитать.

— Ну, не сказал бы, что это нечто великолепное и великое, просто сборник рассказов. Они копились у меня в течение всей жизни вот и выдался случай их напечатать. А вы, как я понял, домой возвращаетесь? — приветливый мужчина допил свое кофе.

— Да… Домой…, — мрачно сказал хмурый.

— Что-то не так с домом?

— Нет! Нет. Все очень даже хорошо, просто…

— Воспоминания? Понимаю вас. Я тоже переехал сюда из-за не самых приятных воспоминаний о доме.

— Это я могу узнать из книги?

— Разумеется, — улыбнулся расслабленный собеседник.

Мимо проезжали машины, проходили незнакомцы, пахло пылью и камнем, которым были заставлены дороги. Обыкновенный европейский городок, не имеющий каких-то особенных отличий от других поселений, цивилизованного мира”.

Приветливый мужчина откашлялся и вдруг тихо произнес.

— Знаете, у меня есть материалы, которые не вошли в сборник.

— Почему же? — немного удивился серьезный.

— Там не самые приличные события задокументированы. Да, именно задокументированы.

Он вытащил из своего портфеля, который все это время лежал у ножки стола, папку. На обложке было подписано лишь красным маркером:,Дело маэстро”. Положив эту папку на стол, он снял свои солнцезащитные очки и своими карими глазами серьезно посмотрел на собеседника.

— Я хочу дать вам это.

— Зачем? — снова удивился хмурый.

— Мне они не понадобятся. Да и если кто-нибудь в этом городе прочитает содержимое в папке, то меня в лучшем случае отправят в колонию на Альбиносе.

— Все настолько серьезно? — заинтересовавшись, спросил холодный мужчина.

— Здесь моя смерть, — у приветливого задрожал голос.

— Почему вы доверяете ее мне?

— Я достаточно с вами разговорился, чтобы понять, вам нет никакого дело до моей жизни. Но, я уверен, вам непременно понравится содержание этой папки. А если нет, то просто сожгите ее.

— А если я захочу сдать это в полицию?

— Разумнее будет напечатать это как книгу. Только исполните это сразу после моей кончины.

— Тогда прошу дать свой номер.

— Да, сейчас, — на салфетке приветливый мужчина стал писать карандашом цифры. Когда последний штрих был сделан и он протянул надпись собеседнику, к ресторану подъехало такси.

— Ох, — улыбнулся приветливый мужчина, — это за мной. Надо прощаться, друг мой.

— Прощайте, доктор Гизли.

— Прощайте, — и улыбнувшись он взял свой портфель, сел в такси и уехал.