Сны

Да. Зрелище было... Завороживающим! Вот летит ракета, оставляя за собой светящуюся дорожку. Вот она куда-то попадает. Ракета исчезает, а в ничем не примечательной точке неба постепенно разгорается светящееся зеленое пятно, в которое обличающим пальцем упирается дорожка инверсионного следа. Пятно разгорается все ярче и начинает разрастаться в стороны, приобретая четкие прямые линии. Уже можно явно различить угол дома с чёрными провалами окон (свет не горел ни в одном, хотя дом был явно жилой), вот уже дом виден весь целиком. Он словно нарисован мертвенно зелёной краской в этой депрессивной мгле...

Он словно разгорается изнутри. Зелёный свет становится все ярче и ярче, а до нас в этой тишине оттуда издалека, едва слышно, но от этого ещё более жутко, доносится многоголосый вой. Я не знал, что происходило с жителями этого дома, но кричали они так, словно сгорали заживо. Их крик доносится до нас! Более чем сейчас километр.

"Эти", услышав этот крик, вновь испустили восторженный вопль. (первый раз они возрадовались, когда поняли, что не промахнулись) А дом внезапно стал таять. Не рассыпаться, не рушиться, а словно съедаемый кислотой, таял сверху вниз, теряя четкие линии и оплывая безобразным потеками... Крики стихли.

Я опустив голову пошёл по улице дальше, к своему дому. Сказать, что на душе было тяжело - ничего не сказать. Меня словно придавило к земле. Даже не так. Не придавило, нет - раздавило напрочь. Размазало! Во рту почему-то стояла горечь, словно от сгоревшей резины. В голове бьётся одна-единственная мысль: "Это был предпоследний высотный дом в городе" (почему-то именно предпоследний. И я знал это абсолютно точно. Хотя и не знаю откуда)

Впрочем далеко отойти я не успел. Сзади раздались крики:

- Эээ... Ты куда это собрался?

- А кто это вообще?

- Новенький какой-то. Это не наш.

- Стой! Куда пошёл?

- Стой, тебе говорят!

- Степан, ну-ка вруби ему огненным, по тормозам...

Я не реагировал. Во мне потихоньку начинала разгораться злость. Да что там злость, просто ярость от этих нелюдей в человеческом обличье. Вот я сейчас...

По левой голени ударило, сбив меня с ног. Что это было, я так и не понял. Это явно была не пуля. Что-то непонятное. (Могу лишь судить по ощущениям. Примерно похожее было когда я в армии стрелял с автомата. Так как правый глаз у меня видит ну ооочень плохо, то целиться им ну никак не получалось. И потому я стрелял с левого плеча. Но так как я правша и такой хват был для меня ну очень неудобен, то ухватился я неправильно, перекрыв своим большим пальцем отверстие откуда вылетают гильзы. И первой же гильзой мне его знатного отбило. И обожгло тоже. Вот тогда ощущения были похоже.) И боль, и ожог. Но все терпимо. Нога не сломана, максимум синяк будет. Ожог тоже. Жжёт, но даже волдыря не будет... Наверное.

Но с ног меня сбило. Да и встать наверное не сразу смогу. Я неуклюже забарахтался на дороге. Сзади раздались хохот, улюлюканья и крики:

- Страйк!

- Степан-красавчик!

- Тащите его сюда...

Да уж. Ногу отсушило знатно. Но отсушило - не сломало. И, собравшись с силами, я одним рывком, на словно деревянной ноге смог буквально залететь за угол забора, ограждающего бывший детсад, уйдя с улицы. И с линии вероятного огня противников - самое для меня важное!

Надо сказать, что моя попытка бегства ничуть не расстроила карателей. Градус веселья только возрос. Смех, радостное улюлюканье, свист раздались с новой силой. Развлечение! Поймай хромого кролика...

Я понимал, что на одной ноге мне от них никак не убежать. Даже и пытаться не стоит. Да я и не стремился убежать. Мой маневр с рывком за угол дал мне фору в семь-восемь секунд, пока "эти" добегут до угла. Надо использовать их с толком. Припадая на онемевшую ногу я на ходу расстегнул куртку, выхватив из под полы тот самый АКС из предыдущего сна. Отстегнув приклад я передернул затвор и рухнул за укрытие, до которого успел доковылять. Я успел дойти до колонки. Благо она была недалеко от угла. Возле колонки на добрых полметра возвышался бетонный цилиндр колодца с люком сверху. Вот за него-то я и упал, вскинув автомат к плечу я навел его на угол забора.