Сны Антарктиды

Я развязал верёвку, открыл рюкзак. Вещи были упакованы аккуратно, все они предназначались для путешествия в высокогорных условиях – обыкновенная туристическая утварь. Среди прочего я извлёк планшетный компьютер, и мы поняли, что хозяин рюкзака бывал здесь не так давно: эта модель не совсем нового айпада ещё продавалась полгода тому назад. Я открыл боковые карманы, достал записную книжку в кожаном коричневом переплёте.

– Кто знает немецкий? – спросил я.

– Есть такие, – важно ответил профессор, уже забирая книжицу из моих рук.

Нагулянный за день аппетит давно пропал, мы опустились на свои подстилки вокруг костра и принялись слушать.

Профессор достал трубку, набил табаком и только после того, как выпустил несколько колец, начал переводить написанное:

– Дата – девятнадцатое сентября две тысячи девятнадцатого года…

– Та к это же около двух месяцев тому назад! – присвистнул Юрик.

– Непонятно, отчего он не дождался лета, а отправился покорять остров в начале весны, – выразил недоумение профессор и продолжил читать дневник немца: – Сегодня мы летим к нашей мечте и самому таинственному из островов Атлантики – острову Буве. К сожалению, Генрих не сможет составить мне компанию, ибо шанс предоставляется мне одному. Ведь кто-то должен будет увести мой самолёт с места высадки, чтобы затем забрать меня, когда задуманное мною будет исполнено. Сегодня, уже днём, я ступлю на ту самую гору и, возможно, смогу отыскать на её склоне ледяной дворец! С ума можно сойти! Главное, чтобы парашют сработал как всегда. Это будет мой шестнадцатый прыжок… Далее – чистая бумага и ни одной записи.

– Выходит, немец попал на Буве с воздуха! – восхищённо воскликнула Стелла.

– Очевидно, он неудачно приземлился, раз его вещи оказались нетронутыми. Даже все консервы целы, спасибо ему за это большое, – снова отозвался я.

– Значит, он сам со своим парашютом должен быть недалеко – в радиусе не более чем в несколько метров. Давайте искать бедолагу! – скомандовал капитан.

Вертолёты всё не появлялись, и мы решили поискать останки немецкого туриста или какие-то следы, пока нас не подобрали спасатели.

Мы разбрелись в разные стороны и принялись прочёсывать горный склон, но немца могло прилично завалить снегом, хотя мы пытались взрыхлять сугробы на нашем пути.

Но никто и ничто не попадалось – лишь чистый белый снег да льдины, как куски рафинада, блестевшие на морозном солнышке. Капитан вновь прилип к биноклю, на сей раз выражение его лица сделалось скорбным. Не сразу он огласил причину.

– Должен вас огорчить, дорогие мои. Я видел, как только что два вертолёта совершили посадку на палубу прибывшего корабля.

– Так, может быть, это всего лишь передышка? И они назавтра продолжат поиски?

– Седьмое чувство мне подсказывает, что не будет поисков. Они решили, что мы погибли. Ведь наше спасение – самое настоящее чудо. Не так ли?

Сложно передать те чувства, которые мы испытали в эту минуту. Но внутри всё равно теплилась надежда. Наверное, так срабатывает самозащита людского организма: даже в крайней опасности и безвыходности человек надеется на чудо. Поэтому нам ничего не оставалось, как ждать завтрашнего дня и надеяться. Хотя энтузиазма заметно поубавилось, мы всё равно продолжили поиски парашютиста.

Уже ближе к вечеру раздался сочный бас профессора Леонида Павловича:

– Скорее сюда – я обнаружил его!

Мы устремились к утёсу, на котором стоял наш коллега. Он держал в руках нечто жёлтое, внушительных размеров. Это был парашют, на котором сюда был заброшен немецкий путешественник-одиночка… Тело так и не нашлось, с какой бы тщательностью мы ни пытались его обнаружить.

– Но ведь за немцем должен был прилететь самолёт – судя по всему, его личный, с лётчиком Генрихом. Он и мог забрать тело, – высказался профессор.

– Это не совсем правдоподобная версия, – вступил в разговор капитан. – А вам не пришло в голову, отчего этот Ганс, или как там его, изначально не запланировал попасть на остров с приятелем на том же самолёте, а зачем-то был сброшен на парашюте? Мне кажется, он знал больше нас. Он же планировал улететь отсюда с Генрихом, но только после какой-то важной миссии…

– А что за ледяной дворец, про который писал этот немец? – недоумённо спросила Стелла.

Конечно, никто не смог ей ответить, ибо мы и сами терялись в догадках.

Наконец мы собрались на ужин, не переставая нахваливать предусмотрительность немецкого коллеги, так щедро о нас позаботившегося. Возможно, эти наши шутки кого-то и покоробят, но никто не поймёт человека, оказавшегося вдали от родины и привычной среды, к тому же попавшего в условия, полные опасностей, на необитаемый остров, откуда пропадают люди, пока он не окажется в аналогичном положении.

Юмор стал нашим внешним спасением, никто не хотел показывать весь тот ужас, что творился у каждого внутри. Держались мы на удивление стойко, включая нашу единственную женщину.