Сны Черной Жемчужины

Он завершил разговор. Я смотрела на телефон, на экране была старая фотография Марлин, меня и папы. Наверное, сестра установила ее там. Мы выстроились за сине-красным контейнером для суши в ресторане, девочки выглядели долговязо и неуклюже, а папа был ближе всего к счастливому виду, чем я когда-либо видела.

— Он встретит нас у задних ворот.

Кен кивнул, шел следом, чтобы я была впереди, пока двигалась среди деревьев по нашим следам. Он нависал за мной тучей.

Кваскви стоял у столба, где мы вышли из лимузина. Папа напряженно ждал рядом с ним. Лимузина не было.

Я остановилась и уперла руки в бока.

— И как мы попадем в Старбакс? — я прошла к папе, прижала ладонь к его пояснице. Даже сквозь рубашку он ощущался странно холодным. Кен робко улыбнулся мне.

— На перекрестке есть кофейня Дотор. Я вызвал такси.

— Вот и оно, — сказал Кваскви, кивнув на черный фургон, что был уже и ниже, чем в США, подъехавший быстро к обочине. Взметнув гравий, он остановился опасно близко, отрезал парней от меня и папы. Задняя дверь отъехала, и пара рук в перчатках втащили папу в машину. Предупреждение Кена, наполненное паникой, прозвучало слишком поздно, меня втащили в фургон лицом вперед. Дверь хлопнула, закрывшись, и машина поехала, отбросив меня в металлическую стену.

Незнакомка и знакомое лицо с длинными оранжево-каштановыми волосами, уже не собранными в хвост, а ниспадающими на его спину, с опаской смотрели на меня. Мальчик из храма. Как его звал монах?

— Пон-сума.

Он моргнул.

— Твой японский звучит как у старика.

Я моргнула.

— Боюсь, это моя вина, — папа пытался сесть прямее, хоть машину трясло в переулках. Он пожал плечами. — Я старик, и Кои слышит мой японский чаще всего. Лучше скажите, почему вы выбрали этот драматичный способ, чтобы мы вас выслушали, — вежливая твердость напоминала всем нам, что папа был баку, и его нельзя было списывать со счетов, хоть он горбился и дрожал.

— Мы — диссиденты, — сказала незнакомка. Она была юной, как Пон-сума, но с короткими темными волосами, похожими на шипы. — Мы не будем сидеть и позволять старому каппе и Тоджо решать судьбу нашего вида.

— Я знаю о существовании Восьмерки. Хватит пропаганды. Просто скажите, что хотите.

— Восьмерка? — спросила я.

Пон-сума посмотрел на меня.

— Восьмерное зеркало, — он указал на девушку. — Это Бен. Мы хафу, как ты.

Я помахала, раскачиваясь, чтобы он продолжал объяснение, а он решил, что это приглашение придвинуться ближе к папе.

— Восьмерка не знала, что вы еще полны сил, как и то, что у вас есть дочь, пока я не услышала от Кена, кого он везет домой, — сказала Бен.

«Постойте. Кен был в этом замешан?».

Папа не боялся. Скорее злился. И побледнел. И явно дрожал. Хотя тут не было холодно. Что Снежная леди с ним сделала? Я выдохнула, задерживая дыхание слишком долго.

— Вы не приберегаете латте в фургоне?

Бен посмотрела на меня как на безумную, но папа издал смешок.

«Не боится. Так он их знает? Он и Кен как-то это спланировали?».

Я похлопала по карману кардигана, проверяя, что телефон на месте. Они не пытались его забрать.

— Куда вы нас везете? — спросил папа. Значит, это не было его планом.

— На север, далеко от Совета. Там вы будете в безопасности.

Папа напрягся, сжал кулаки, стало видно белки его глаз.

— Нет! — он с воплем бросился на Бен. — Не везите меня туда. Кои туда нельзя!

Пон-сума вытащил черную аптечку и выхватил шприц с зеленой сияющей жидкостью. Как Кен в самолете.

Все быстро рушилось. Страх сдавил мои легкие.

— Хераи-сан, мы не навредим вам или вашей дочери. Если покинете Токио, увидите… — папа пробился сквозь руки Бен и сжал ее горло, заглушая слова.

— Папа!

Я сжала его тонкие плечи, но он удерживал Бен с силой, о которой я и не подозревала. Бен задрожала, бледнела, пот выступил на ее висках. Папа забирал у нее живой фрагмент, ел сон, чтобы уменьшить ее жизненную силу. Я не могла в это поверить, хоть ощущала эхо текущего жара там, где мои пальцы задели шею папы.

— Я видел сны мирового змея. Там была только боль, — пробормотал папа.

Пон-сума вонзил шприц в бедро папы. Со стоном папа отпрянул от Бен, оставив красные следы на ее фарфоровом горле. Он прислонился ко мне, мышцы его рук и ног ослабевали, предавая его из-за влияния препарата. Его веки опускались.

— Черная Жемчужина. Они везут нас к Черной Жемчужине.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

— Что такое?

Пон-сума сунул подушку под голову папы и уложил его на спину покачивающегося фургона.

— Простите, — сказала Бен. — Так будет лучше. Хераи Акихито нестабилен. И опасен.

— Идите вы.

Бен покачала головой.

— Так не должно быть.

— Куда вы меня везете? — я подняла руку, сжала пальцы как когти, как делал папа. — У вас есть еще такой шприц? Или отвечайте, или введите это и мне. Я хоть и хафу, но могу вырвать сны из ваших живущих тел и высосать ваши души!

Нужно запомнить эти слова на случай, если Кваскви меня взбесит. Если я вообще увижу Кена или Кваскви снова. Бен и Пон-сума не ранили нас, но с Иными я уже поняла, что не могла полностью доверять инстинктам.