Сны драконов

Заметив Лискино смущение, Наира взялась ее утешить:

– Лисса, ты была великолепна. Мы без тебя пропали бы. И я, и наш «жених».

«Жених» вскинулся:

– А что мне было им говорить? Что вы просто так, девушки замечательные, а я просто рядом шел, а в общем тут не при чем, ничего серьезного?

Наира смутилась.

– Извини, я не хотела тебя обидеть.

– Да, ничего, я не обиделся, – великодушно отозвался Левко и чему-то улыбнулся.

Друзья решили сегодня больше не искать себе приключений, а заночевать в пещере, и пошли ее осматривать. Пещера оказалась довольно объемистой, в длину почти втрое больше, чем в ширину. Пресловутый «стол» находился почти в середине. На нем каким-то чудом остались стоять бутыли. Собственно, кроме бутылей, в пещере больше ничего и не было, если не считать обглоданных фазаньих костей, которые все до одной подобрал Рушка. Он перетаскал их все в уютный закуток, небольшую нишу в стене напротив входа, и сложил их в кучку шалашиком, а судя по тому, как он старательно ее сторожил, в глубине кучки было закопано что-то получше, чем голые кости.

Спать решили лечь поближе ко входу – на всякий случай. А пока до темноты еще далеко, можно было осмотреться и сообразить дорогу на завтра.

– Может быть, стоит залезть на утес, сверху посмотреть окрестности, – предложил Левко, хотя, судя по утомленно-бледному виду, его самого эта мысль в восторг не приводила.

– Дельная мысль, пошли, – согласилась Лиска.

Только они направились к выходу, как за стеной послышался раскатистый не то рык, не то грохот, и прямо из стены появилась голова Зеленого. Голова хмуро глянула вправо, влево, громоподобно кашлянула (это был, оказывается, кашель) и молвила:

– Мы тут это… мириться пришли, – и, убравшись, уже за стеной распорядилась: – Сиф, отодвинь-ка здесь.

Скрежетнуло, прогрохотало, стенка ниши, где Вихляйка сложил свое добро, разъехалась в стороны, и эта самая ниша оказалась выходом из пещеры, за порогом которого стояли два ящера и таращились на груду обглоданных костей. Зверь заметался вокруг своего сокровища, выхватил из глубины кучи недоеденный фазаний бок и утащил перепрятывать. Зеленый, которого, помнится, звали Азалем, поморщился, глядя на беспорядок, и коротко плюнул на порог. Вспыхнуло, пахнуло горелой костью, и через секунду от Рушкиных богатств остался только круг сажи на полу.

Первым в пещеру вошел Азаль, за ним влез хмурый Сиф с пластырем на носу, волоча за собой объемистый узел из блестящей дорогой ткани, не иначе, парчи. Азаль, как более речистый, заговорил первым:

– Вы тут сегодня шумели…

Это было сказано недовольным тоном хозяина гостеприимного дома, только что узнавшего, что гости сперли все серебряные ложки.

– Мы шумели?! – Наира не находила слов от возмущения. – Мы шумели?! Да вы нас тут битый час мариновали, грозились навсегда оставить, а потом чуть на тот свет не отправили! Да если бы не Лисса, Левко бы насмерть отравился, а я в лучшем случае калекой осталась бы. Все ребра мне переломал, – она в негодовании повернулась к синей морде.

Сиф слегка попятился и скривился:

– Подумаешь, помял маленько.

Девушка набрала было воздуха для гневной речи, но только махнула рукой.

Азаль, терпеливо взирающий на бурную мизансцену, продолжил как ни в чем не бывало:

– Гости обычно остаются весьма довольными нашим приемом, и в продолжение сих славных традиций мы предлагаем вам взять что-нибудь в память о нашем гостеприимстве.

Он ловко поддел когтем узел, потянул, и на парчовом покрывале явила себя миру (остановись, мгновение!) некая часть пресловутых драконьих сокровищ.

Друзья посмотрели друг на друга. Ситуация была какая-то фантастическая. То есть подарки – это, конечно здорово, но почему, зачем? В чем смысл таких подношений? И нет ли здесь какой-нибудь ловушки?

Наира накрыла ладонью то место на груди, где под рубашкой была спрятана Орвинта, и прислушалась к своим ощущениям. По-прежнему безопасно. Она чуть заметно кивнула друзьям – можно.

Первым сокровища обошел Левко. В основном это было оружие. Было и несколько серебряных кубков, браслетов, еще какие-то безделушки, но в основном – оружие. Много оружия. Ножи, кинжалы, мечи. Каких только не было. Прямые и изогнутые, вороненые и зеркально блестящие, простые и изукрашенные до бессмысленности, они были из разной стали и явно разной работы.

Лиска, дочь кузнеца, бывшая у него в подмастерьях, поневоле залюбовалась на клинки. Левко брал в руки и разглядывал то один, то другой, и каждый был по-своему хорош. Процесс грозил затянуться надолго. Сиф, поняв, что это быстро не кончится, вылез из пещеры, сел около ручья, который протекал почти сразу за порогом, достал откуда-то большую тряпку и все время, пока друзья выбирали себе подарки, мочил ее в ручье и прикладывал к голове. Судя по его стенаниям и кислой физиономии, похмельем умели мучиться не только люди.

Азаль же, любивший, видимо, покрасоваться на публике, охотно комментировал каждый клинок, который Левко брал в руки.