Сны Эйлиса. Книга I

Соня помотала головой, сознавая, как по-детски выглядит с приподнятыми бровями и пугливо надутыми губами. Но усталость не позволяла еще как-то управлять выражением лица.

Сарнибу щелкнул пальцами, и по его велению в комнату влетел стол, накрытый белой скатертью и уставленный всевозможными яствами, поданными без лишней вычурности.

– Поешь. Как только гость вкушает еду, то мой дом – его дом. Мы не имеем права причинить гостю никакого вреда. Древняя традиция, которая не нарушалась даже в военное время.

– Раджеда это как-то не остановило. – Софья вспомнила свои скитания по рудникам, впрочем, она в башне так ничего и не отведала по совету загадочного Стража. Сарнибу же говорил просто и искреннее, без желания произвести впечатление.

Желудок перехватывало от голода, поэтому гостья все-таки приняла приглашение льора разделить старинную традицию, которую соблюдал и Аруга Иотил. Неудивительно, что в тюрьме у топазовой чародейки ей и стакана воды не предложили, дабы цинично соблюсти давние приличия. Впрочем, вряд ли для тех существ остались хоть какие-то правила. Соня с содроганием вспоминала горящие глаза Нармо, его кривую ухмылку. И радовалась, что не все льоры одинаковые.

– Воронцова… – возобновил затухший разговор Сарнибу, разделывая вилкой и ножом сочное жареное мясо, точно подавая пример гостье. – Кстати, вы случайно не в родстве с дворянским родом из вашего мира?

Соня нахмурилась, вспоминая, о ком вообще речь. Она хорошо знала историю, собралась даже сдавать ее как экзамен в ВУЗ. Экзамены… А раньше-то казалось, что это самое жуткое событие, которое может произойти в ее счастливой жизни. Чтобы поддержать беседу, Софья напрягла измученный разум, вспоминая о том, что такую же фамилию и правда когда-то носил дворянский род. Но их семья не слишком жаловала такое сравнение.

– Вряд ли, – ответила собеседница, проявляя уважением к осведомленности аристократов Эйлиса о жизни на Земле. – Если только мои предки когда-то были их крепостными крестьянами. Не думаю, что во мне есть хоть капля аристократической крови. Мы никогда не стремились искать дворянские корни. К тому же они уже ничего не значат.

Соня неуверенно склонилась над тарелкой, рассматривая свое отражение в драгоценной посуде, которая даже у самых богатых подавалась бы только на большие праздники. Вероятно, льоры не привыкли беречь вещи, ведь все поддерживала и восстанавливала их магия. А когда она иссякала, все поглощал камень. Не для кого беречь.

– Не значат? – изумился Сарнибу, озадаченно скрещивая руки. – Хм… То есть, и императорской фамилии больше нет в твоей стране?

Софья захлопала глазами, точно разбуженная:

– Уже больше ста лет.

– Сто лет… Подумать только, – крайне удивленно поскреб темно-русые короткие волосы льор, – как мало сведений до меня доходит последнее время. Значит, и Елизаветы Воронцовой больше нет?

– Конечно, давно нет, – охотно рассказывала Соня. – Она жила в восемнадцатом веке, как и Петр III, а у нас уже двадцать первый.

Похоже, льоры плохо представляли, как соотносятся их жизни и короткий людской срок, потому застревали в тех эпохах, которые больше нравились. Разве только Нармо показался каким-то уж слишком современным, точно он ненавидел все прошлое, все, что связывало его с Эйлисом и собственной фамилией. Впрочем, к конкретным выводам прийти не удалось за короткий срок крайне неприятного знакомства.

– Время-время… – вздохнул с присвистом малахитовый льор. – Как быстро оно течет для людей. Даже для ваших королей. В чем же тогда их отличие от простого народа, если они так же живут и умирают?

Софья с гордостью расправила плечи, вскидывая непреклонно голову, поражаясь своей смелости, когда высказала то, что и так давно мучило, то, во что она с детства верила:

– Ни в чем. Я никогда не понимала, почему у кого-то больше прав властвовать над другими. А в чем ваше отличие от обычных людей? – В ее словах сквозили обида и вызов, ведь даже клетка не сломила ее дух. – В том, что вы долго живете и управляете силой камней? Поэтому вы перестали считать себя людьми, поставив себя на более высокую ступень?

Сарнибу, как ни странно, не нахмурился, подобно Раджеду, которому безотчетно и адресовалась бойкая тирада. Малахитовый чародей сначала слегка удивился неожиданной смелости гостьи, затем смиренно сцепил руки в замок, поднося их ко лбу, словно голова его налилась невероятной тяжестью. Он только кивнул в ответ:

– Похоже, перестали. Мы перестали быть людьми, если допустили все это. – Но льор вновь улыбнулся. – А ты дерзкая, как я погляжу. Понимаю, за что ты приглянулась Раджеду. Он любит спорить даже на пустом месте.

– Не говорите мне о нем! Он ужасен! – поморщилась Соня, теребя край скатерти.

– Получше Нармо будет, – пробормотал в сторону мужчина, скрывая свирепость, проступившую сквозь умиротворяющие черты.

– Вы другой, вы спокойный и рассудительный, – внезапно захотела приободрить его Соня.