Сны Флобера

— Завтра идём кататься на яхте, всей ватагой, — сообщает она. — В стране путчи — чё, путчи — чё, а мы на яхте разгуливать! А что! Вы согласны со мной, молодой человек? Наше дело — живое, пока партийно — номенклатурные паны грызутся из‑за советского престола.

У Тамары Ефимовны развязался язык, она говорит без умолку. Она уже догадалась, что перед ней дружок Марго, и от смущения суетится и много говорит. В её разговоре было намешено все — все — все — как в сорочьем гнезде. Но чаще всего она говорила о театре. Ведь театр — её страсть, её грех! Впрочем, пока это никого не утомляло.

— Давайте‑ка приготовим ужин для всех. Орест, помогайте мне!

Флобер покрутился между них да удалился за дом. «И Ленин такой молодой, и танки наши быстры, в коммуне остановка», — пробурчал пёс вслед за диктором радиоприёмника «Вега». Распластавшись на земле, он почему‑то вспомнил: на животе лежит Владик и чешет пальцем ноги пятку; рядом — Валентин, он провёл рукой по спине мальчика. Они загорают нагишом. Кого стесняться? Рот Владика полон стихами. «О море, колыбельную пою, приляг, бессонное, на грудь мою! Не я свивал, накручивал на локти молнии, но мгновенно обмирала речь, когда сгорал поэзии безбрежный свет, срубая головы, как меч! О море, просторна грудь моя для грусти птиц твоих — бакланов черных и рыб пугливых, как мысль моя! Не усмирял я ветра, но голос мой пел колыбельную тебе, всем телом прижимался я к волнам, ласкал…» Все эти стихи вошли в его цикл «И сны расходятся кругами». Флобер задремал, и даже Борис, который пришёл рубить дрова для бани, не тревожил его сон.

Марго прошла мимо и, услышав удары топора, вспомнила о вырубленном вишнёвом саде хэйанского аристократа Фудзивара Садаиэ. Марго представляла его в пустом дворце на окраине столицы, заваленной трупами, записывающим в дневнике китайскими знаками: «Бедняк не имеет средств купить себе другую жизнь, а его собственная жизнь такова, что о ней нет причин сожалеть. Сегодня послал слуг вскопать гряды в саду и посадить там пшеницу. Если она вырастет немного, будет, чем спасаться нам от голода в бедственные годы. И не смейтесь надо мной! Какой другой выход может найти несчастный человек?»

И, склонная к рефлексии, она подумала: «С чего это мне в голову в чудесный день приходят жуткие мысли?» Её ожидала весть о событиях на материке, в России. Предчувствие редко обманывало Марго.

Флобер истекал слюной, тягучей как сироп. Ему снилось, как он бежит по железной дороге уже пятый километр за своей хозяйкой, на плечах которой покачивается коромысло с ведрами, а через край переливается фруктовый сироп; он бежит и слизывает сладкие лужицы…

— Твоя речь входит в мои уши, как ладья в твои воды. Я затопляю землю водой, и одеянье моё совершенно. Лицо твоё подобно морде собаки, по запаху определяющей место, куда я держу путь. Я прохожу мимо рогов тех, кто готовится стать моим врагом, кто копит силы, кто лежит на животе. Я пришёл, чтобы увидеть тебя на закате, и я впитываю ветры в себя. Я не прикасался к женщине, не ел мяса и рыбы. Я чист, я очистился в своём великом двойном гнезде. Ни один член тела моего не лишён истины. Я, живущий в двух умах, собрал воедино все свои члены, о, хозяин похоронных дорог. Приветствую тебя, повелитель речи! О ты, кто пребывает в своём яйце, кто сияет ослепительным светом, поднимается над своим горизонтом, кто изрыгает изо рта пламя, чьё обличье скрыто и чьи брови подобны коромыслу Весов. Позволь приблизиться к тебе, к тому, кто обронил две капли крови из фаллоса, когда совершал самоистязание. Я есть две капли крови! Без событий и вещей не проходит и дня, всё идёт своим чередом. Время моё — в ваших телах, но обличия мои в чертогах моих. Приветствую тебя, скрывающего в себе своего путника, создателя форм бытия, совершенного писца и художника! Я пришел, как несведущий в тайнах человек, и я вознесусь к свету в обличии наделённого силой Духа, и я буду смотреть на свое воплощение, мужское и женское, во веки веков, во веки веков…

СПАСИТЕЛЬ. ПЬЕСА ВЛАДИКА

РЫБАК ЮНОША лет шестнадцати — семнадцати.

Несколько утопленников.

Сумерки. Луна над озером. Идёт человек и тянет за собой пустой невод. Отдыхает. Забрасывает невод в озеро. Вытягивает.

Р ы б а к (горестно). Пусто.

Снова забрасывает. Вытягивает. В неводе — утопленник.

Р ы б а к (радостно). Поймал! Наконец‑то. Слава тебе, господи!

Вытаскивает обнажённого утопленника.

Р ы б а к. Какой красивый! Как мой сын! Мальчик ещё… (Вздыхает.)

Оттаскивает труп в сторону, укладывает под куст. Снова забрасывает невод. Вытягивает.

Р ы б а к. Раз на раз не приходится.

Снова забрасывает невод. Тянет.

Р ы б а к. Тяжело! Что‑то зацепил.

В неводе оказывается утопленник.

Р ы б а к. Удача! Повезло! Кто же на этот раз?

Вытаскивает труп. Рассматривает.

Р ы б а к. Один краше другого. Уже пятый. Ни одного знакомого утопленника.

Снова забрасывает невод. Тянет. Кряхтит.

Р ы б а к. Никогда такого улова не бывало. Если б столько рыбы ловилось, вот бы горя не знал… Что же это за год такой? Солнечная активность, видимо, тому причина.