Сны и башни

– Чудовище! Неужели вы никогда никого не любили? – Впрочем, барон быстро овладел собой.

– Отчего же… Любил. Но право, меня быстро отучили от этого бреда.

– А когда любили, вспомните, если бы эта девушка умерла, что бы вы испытывали?

Воцарилось молчание. Только дождь с ветром пели свою бесконечную песню.

– Радость! Я бы испытал радость… – Ричард был не слишком уверен в том, что говорит.

А вот барон был готов упасть в обморок.

– П… почему?

– Если бы она умерла, я бы смог откопать ее тело, и сохранить для себя. Взгляд ее глаз провожал бы меня ко сну. Ее, остальную, я бы поставил в кабинете, чтобы я мог любоваться ее совершенным телом. Но волосы я бы наверно отделил, с кожей головы. Чтобы я мог иногда вдыхать ее запах. И вам доступна эта радость. Если хотите, я принесу вам лопату. – В голосе Гринривера звучала неподдельная забота и участие.

– Не надо. Вы не понимаете, и вам никогда не понять. – Страх сменила усталость. Стало видно, что Эжин истощен. Лицо серое от усталости, а в глазах лихорадочный блеск близкого безумия. – Вы не знаете, что такое любовь. Вы не делите свое сердце ни с кем. А любовь – это разделить одно сердце на двоих. И когда ты разделяешь себя, то с тобой разделяет себя весь мир. Вы никогда этого не узнаете, в своем демоническом одиночестве. Вам не ведомо, что значит разделить с другим человеком весь мир. Когда умирает любимая, это словно умирает часть тебя. Как бы вы оплакивали себя, сэр Ричард?

– То есть прямо сейчас вы хотите вернуть часть себя? Словно руку или ногу? – Гринривер говорил без насмешки.

– Представьте, что у вас вырвали сердце. Вместе с ребрами и позвоночником. – Второй раз прогонять собеседника у барона Дюфена духу не хватило.

– Знакомое чувство. Как раз с этими чувствами я хорошо знаком. Я понял Вас, сэр Эжин, это была интересная беседа. Благодарю вас, вы удовлетворили мое любопытство. Но у меня возник еще один вопрос. А что бы вы отдали за шанс позвать вашу любимую обратно?

– Я знал, что разговоры на кладбище с жуткими существами заканчиваются этим. – Невесело усмехнулся барон.

– И все же?

– Что вы хотите?

– Хочу право смотреть на мир вашими глазами, слышать вашими ушами, любить вашей любовью и страдать вашей болью. Хочу знать, что такое быть вами. Когда того пожелаю.

– И всего-то? Я думал вы попросите мю душу!

– А вы отдадите? – Уточнил Ричард со всевозможной заинтересованностью.

– Я согласен на ваши условия! Ну, что там про видеть… – От темной, жуткой надежды молодого человека затрясло. А глаза, кажется, разгорелись темным огнем.

– Сделка! – Ричард протянул руку и вложил в раскрытую ладонь собеседника жемчужину.

Из Ричарда вырвалась алая нить и вонзилась Эжину под сердце, а потом исчезла, истаяла в воздухе.

– Когда часы пробьют полночь, позовите снова… ту, с которой делили мир. Уверен, теперь ваш зов не останется без ответа. – Ричард приподнял мокрый цилиндр в жесте почтения. – Прощайте, барон, больше мы никогда не увидимся.

И Ричард растворился во тьме дождя. Он отправился искать компаньона.

– Так, я все организовал. В полночь этот милый молодой человек активирует жемчужину. Я выиграл нам три часа времени. Так что предлагаю пойти и выпить горячего вина со специями!

– Это с какого-такого перепуга? Может тогда сразу во дворец заглянем, перекинемся там в картишки? Там вино всяко лучше трактирного! – предельно ядовито ответил громила. – Гринривер, послушай меня, я тебе сейчас умную вещь скажу: ты тупой, от того и страдаешь.

– Прошу вас объясниться! – покрытое ранами лицо побелело об бешенства. Теперь от трупа Гринривера не отличил бы даже специалист.

– Ну сам посуди, вот мы сидим, значица, мокрые, в таверне, пару часов, вино хлещем. Потом уходим. А потом на городском кладбище, вблизи королевской усыпальницы, восстают мертвецы. А потом кто-то проникает и в саму королевскую усыпальницу. Ричард, для общего развития интересуюсь, а ты бы на кого подумал?

– Мы… Мы будем инкогнито! – до молодого человека постепенно доходил размер проблемы, в которую он создал.

– Нет, Ричард, извини, но ты точно тупой. Мы же с тобой одна сплошная особая примета. Тебя блин в лицо половина города знает. А мою ногу другая половина. Еще глупые идеи будут? Нет? Если нет, то пойдем, я тут видел одну подворотню тихую. Там посидим до полуночи.

Капитулирующий графеныш уныло плелся за компаньоном. Рей Салех гнусно хихикал, но делал это очень тихо.

– Мистер Салех? – Спустя пять минут после того как компаньоны забрели во тьму переулка, Ричард нарушил молчание.

– Да, Ричард?

– У вас есть спиртное?

– Да, Ричард.

– И вы готовы им меня угостить?

– А волшебное слово? – В голосе громилы появилась издевка.

– Сотня золотом!

– Хм… Я, знаешь ли, ждал иного слова. Но согласен, твои слова тоже достаточно волшебные. Только это, деньги вперед. – Рей даже е шевельнулся.

– И как вы себе это представляете? У меня с собой нет наличности! Я вообще с собой столько не ношу! Никогда! – Гринривер уже психовал.

– Выпиши мне чек. – Предложил громила.

– Вы издеваетесь? В такой дождь? И темень? – Голос молодого человека больше напоминал шипение.