Сны и явь

— Он сказал тогда непонятную вещь, — продолжила я, уже понимая, что пожалею о затеянном разговоре, но не в силах остановиться. Да и потом, Вашарий теперь точно не успокоится, пока не вытянет из меня все подробности. — Мол, Киота, когда тебе надоест пребывать в плену радужных иллюзий о своем друге — спроси у него, убивал ли он. Не в пылу схватки и не спасая свою жизнь, а хладнокровно, глядя в глаза обреченной жертве.

Демон под нами взвыл настолько громко, что я подскочила на месте. Повозка дернулась, резко набирая скорость, и меня откинуло на сиденье. Теперь Вашарий мчал так, что Дольшеру даже не снилось, и, по-видимому, не испытывал никакого страха из-за этого.

Было тихо. Небо, как же было тихо! Словно Вашарий сейчас находился не рядом со мной — только руку протяни, — а за многие сотни миль от меня. Вязкое молчание нарушало лишь натужное сопение демона, разгонявшего и разгонявшего повозку.

— А тебе надоело пребывать в плену радужных иллюзий обо мне? — наконец, когда я уже отчаялась дождаться ответа, негромко поинтересовался Вашарий. Он сидел вцепившись в рычаг управления и не позволяя себе ни на миг отвести взгляд от дороги. Только мешки усталости под глазами стали почему-то заметнее, испугав меня своей синевой.

— Нет, но…

— Тогда не спрашивай меня об этом, — грубо перебил меня Вашарий. С усилием растянул губы в улыбке, но получившийся оскал лишь испугал меня. — Киота, во имя всех богов, забудь о том, что тебе наплел Итирус. Если хочешь расстаться со мной — то я отвечу. Но учти, это будет означать полное прекращение отношений между нами.

Я отвернулась от него. Полными непрошеных слез глазами уставилась в темноту пригорода Нерия. Вот, значит, как. Вашарий ответил на мой вопрос. Пусть не вдавался при этом в подробности, но все же ответил более чем честно. Теперь бы еще понять — что делать с этим откровением. Смогу ли я жить рядом с человеком, зная, что его такие ласковые и умелые руки в любой момент могут лишить жизни?

Наверное, Вашарий слышал мои приглушенные всхлипывания, но никак на них не реагировал. Да, стоило признать — беременность действительно превратила меня в плаксивую идиотку. Вот и теперь, вместо того чтобы сосредоточиться и попытаться сообразить, что делать с полученным знанием дальше, я лишь беззвучно плакала, прощаясь со своими иллюзиями по поводу счастливой семейной жизни. Дура, какая же я дура! Ну зачем вообще полезла в такие дебри? Мало ли что там сболтнул Итирус. Нет, надо было еще и сюда сунуть свой любопытный нос, прекрасно понимая, что узнанное отнимет у меня последнюю надежду на заслуженное счастье.

Наконец демон взревел в последний раз, преодолевая небольшой пригорок перед домом Вашария, и стих. Повозку окутало черными клубами дыма. Я прижалась пылающим лбом к холодному стеклу, безучастно ожидая, когда Вашарий выйдет и откроет мне дверцу. Произошедший разговор, полный весьма определенных неприятных намеков, потряс меня, оставив после себя чувство опустошения.

Со стороны водительской дверцы раздался резкий хлопок — это Вашарий выбрался наружу. Я медленно отстегнула страховочный ремень. Однако мой ненаглядный не спешил помочь мне покинуть повозку, стоя неподалеку и полной грудью вдыхая свежий воздух. Интересно, не прикажет ли он мне немедля убираться прочь, разозленный, что я открыла его тайну?

Не успела я додумать эту крамольную мысль, как Вашарий открыл дверцу с моей стороны. С прежней любезностью помог мне выйти, затем легко подхватил на руки и отправился к дому, спасая меня от путешествия в туфлях по лужам.

Он начал целовать меня еще на крыльце. Страстно, не обращая никакого внимания на мой слабый отпор, быстро сошедший на нет. Более решительно протестовать я просто не осмеливалась — слишком пугающий вид у него сейчас был.

Полыхнул разорванный контур — это Вашарий втащил меня в неосвещенную прихожую. Тотчас же замкнул защиту вновь. Небрежно, пинком, отбросил дракончика, кинувшегося ему наперерез с обычными признаниями в любви. Удивительно, но вредная рептилия нисколько не обиделась на него за такой произвол, лишь зло зашипела в мою сторону, видимо решив, что в произошедшем виновата исключительно я.

Я не помню, когда именно Вашарий меня раздел. Только как-то вдруг оказалось, что я лежу в постели, абсолютно обнаженная, и он, чуть касаясь, ласкает меня. Никогда прежде Вашарий не был столь нежным. Весь его пыл и напор сошли на нет, едва мы оказались в постели. Он дразнил меня, не позволяя подняться, но в то же время и не переходя в решительное наступление.

Стоит ли удивляться, что все закончилось так, как и обычно. Я взмолилась о прекращении сладкой пытки — и тотчас же Вашарий снизошел до меня, услышав мою отчаянную просьбу. И потом еще долго не выпускал из своих объятий, укачивая меня.

— Какой же ты нехороший человек, — чуть слышно пожаловалась я, сонно тараща глаза и уткнувшись носом куда-то ему в подмышку.