Сны и сновидения

Я был очень опечален. Но я понимал, что так лучше. Я чаще стал смотреть на большую воду, на облака, где я увидел Лик все Сотворившего. Я думал теперь, что большая вода лежит на большой рыбе, такой огромной, которую однажды большая вода выбросила на берег, что Лик Сотворившего Великое наблюдает за нами и надо делать так, чтобы Он не сердился, а желал помочь нам. Я думал о том, куда же мне идти с женщинами, детьми, с животными, воющими по ночам? Однажды ночью я был один и задремал. Проснулся я, когда дневной огонь вставал из-за холмов. Над большой водой реял туман, и розовело небо. Прохлада и тишина давали радость. Вдруг на воде я увидел фигуру, всю в золотом сиянии и розовом свете, с прекрасным ликом Того, Кто смотрел из облаков. Он протянул руки и указал на холмы, туда, где вставал дневной огонь. Тотчас видение исчезло. Я понял, что должен забрать своих женщин, детей, воинов, пожелавших уйти со мной, зверей, которые пойдут за мной, и уйти за холмы, чтобы в вечных странствиях заселить то, что создал Он. И мы вышли из родной пещеры, славя Его.

Неизреченный, скрытый, славный, власть,

Цвет всех сияний, всех цветов и блесков.

Движенье, сущность, длительность и самость,

Ты ото тьмы освобождаешь взор;

Всемирный свет, небесно-осиянный,

Ты, вея, чрез вселенную летишь

Бог, могучий, первородный.

5. Дядюшка Ли Сон пятый «восточный»

Сколько себя помню, я всегда была вместе с дядюшкой Ли. Помню его острую седую бородку, смеющиеся глаза, лучистые морщинки, покрывавшие лицо. Дядюшка Ли был неизменно весел и добр.

Мне повезло. Я ведь была чужой девочкой. Он подобрал меня, когда мне было два года. Давно уже шли опустошающие войны между Востоком и Западом. Дядюшка Ли рассказывал, что нашел меня возле трупа матери – совсем молоденькой женщины. Видимо, она прикрыла меня своим телом, когда в хижину ворвались воины. Дядюшка Ли видел, как они с гиканьем и свистом унеслись из деревни, разгоряченные, и пьяные от крови. Дождавшись, когда последний воин скроется из виду, он пошел в деревню, стараясь найти тех, кому можно еще помочь. Увы! – воины убили всех.

Убили просто так, потому что несколько десятилетий война их единственная работа. Только меня нашел он на окраине села в убогой хижине: видимо, воины устали и не так тщательно обыскали дом.

С тех пор я всегда была с ним. Дядюшка Ли играл на скрипке, и зарабатывал на пропитание тем, что шел от села к селу, из города в город, наигрывая свои чудные мелодии. Инструмент этот совсем не знали на берегах Желтой Реки. В детстве один католический монах забрал дядюшку Ли с собой в Европу, пораженный его смышленостью и незаурядным музыкальным талантом. Ли обучался в католической школе, потом у иезуитов; брал уроки игры на скрипке, и его ждало блестящее будущее великого музыканта. Но когда ему исполнился 21 год, он решил уехать на Родину, уже раздираемую к тому времени жестокой войной Запада и Востока.

– Я услышал тихий зов, – говорил дядюшка Ли, – и все, что я забыл, живя в Европе, вдруг в один миг всколыхнулось во мне. Я вернулся сюда, на берега Желтой Реки. Страна погрузилась в кровавый хаос, но Великая культура не иссякла. И я пошел со своей скрипкой по берегам рек и озер, чтобы подать помощь и надежду всем, кто в них нуждались.

За годы странствий многие узнали и полюбили дядюшку Ли. Он приносил покой. В чайных, где мы отдыхали, в хижинах бедняков, в богатых домах, возле старинных пагод и буддистских монастырей нас всегда встречали приветливо и вежливо. Со всеми дядюшка Ли был предусмотрителен и ласков. Когда я появилась рядом с ним, я удостоилась того же внимания, что и мой покровитель.

Дядюшка Ли не только играл на скрипке, но и возвращал всем старинные истины.

– До отъезда в Европу, – говорил дядюшка Ли, – я был необразован. В монастыре иезуитов я изучал европейскую культуру и музыку.

Но, услышав Зов и вернувшись на Родину, я обратился к тысячелетним знаниям моего народа.

Пока люди, прикрыв глаза, упивались музыкой, им совсем неизвестной, дядюшка Ли, окончив музицирование, начинал читать стихи великого Лао Цзы.

Вместивши душу небесную и земную, объявши единое – Сможешь ли их удержать?!

Перегоняя дух ци до предела смягчения – Сможешь ли оборотиться дитятей?!

Омыв и очистив мистический взор – Сможешь ли бельма его устранить?

За годы страшной войны люди забыли философию и правила. Многие комментарии были утеряны или пылились, никем не востребованные, в тиши библиотек. Услышав бессмертные стихи, души их оживали. И часто я видела, с каким благоговением встречали и провожали дядюшку Ли.

Я подросла, и однажды дядюшка Ли обратился ко мне с такими словами: