Сны мага (СИ)

В деревянную флягу с остатками воды Кехан капнул одну каплю тягучего зелья с ароматом горьких трав, две капли из другого флакона, с сладким сиропом, и добавил еще одну — резко пахнущей настойки. Резким движением взболтал, прижав узкое горлышко.

— Посадите в телегу и поите этим, до целителя дотянет. Кровь… — Кехан тронул алую жидкость, стекающую по ноге, кончиком пальца, слизнул каплю, выискивая горький вкус, но его встретил только обычный железистый, — останавливай потихоньку.

И Кехан отошел к разгорающемуся костру. Вечером предстоит поработать над настоящим противоядием. И в караване, скорее всего, прибавится еще один фургон.

Взгляд со стороны. Дорога где-то в провинции Лают.

Менгрит сидела на задней скамье фургона, откинув полог, и весело улыбнулась пропустившему их всаднику, встретившись с ним взглядом. Благодаря этому странноватому наемнику со спокойным холодным взглядом и равнодушным лицом все они выжили. Бару дождался целителя Джихан Беру и выжил. За одно это Менгрит будет вечно благодарна. Бару, конечно, проболел почти десять дней, и молодая целительница над ним проводила долгие часы в покачивающемся фургоне, действительно занявшем место в конце длинного каравана. И наемник Кехан просиживал рядом, жонглируя глиняными пиалами над переносной жаровней. В пиалах дымились и булькали едкие, горькие и острые темные смеси, и плавали клыки, выдранные из челюстей тех проклятых болотных ящеров. Потом эти смеси или отдавались кружащим вокруг фургона странно улыбающимся наемникам из Джихан Беру, или выливались на обочину дороги. От остающихся в результате выжженных проплешин шарахались лошади, кёду и мелкие животные. Иногда почва, до которой добирались яды, немного дымилась. Кехан и целительница казались не очень довольны результатами, но на третий день, когда Менгрит отирала почти перестала надеяться, они торжественно выпоили полубессознательному Бару прозрачную, как слеза жидкость. После этого он еще два дня пролежал без сознания, отчаянно потея, а потом открыл глаза.

Менгрит была безумно рада, Дарит, не имеющий возможности помочь ни с лечением, ни с уходом, расслабился, словно сбросил кирпичную стену с плеч, а из глаз мальчиков исчезла отчаянная вина.

А наемник Кехан… не принимал благодарностей.

Он был, кажется, из бывших придворных страны Рё. Неподвижное практически нечитаемое лицо, изящные руки, гордая, жесткая посадка в седле, отстраненное поведение, много, действительно много знаний и десятки мелочей типа небольших украшений на поясе и в гриве кёду, декоративных завитков в свитках, которые он писал, машинально раздаваемых поклонов и благосклонных кивков складывались в образ загадочного изгнанника. И его положения в Джихан Беру и караване, собранном под их защиту, Менгрит не понимала. Традиционно были ютама, кеду, охранники и бойцы разных линий, разведчики, бэкалани. А этот Кехан куда вписывается? В ту небольшую группу, кружившую вокруг ютамы Бхати и его кеду? Возможно, их можно назвать советниками? За все годы путешествий Менгрит такого странного отряда не встречала. Чтобы наемники успешно вобрали в себя другие отряды, позволив сохранить форму и девиз? Все же структура у наемных отрядов всегда была жестче, привечали они скорее одиноких чужаков. Между прочим, Кауи Рижан был немалым отрядом, почти превратившимся в клан. А отзывающийся на имя Юй вообще был вражеским солдатом, попавшим в плен. Но вот, сидит на скамье рядом с целительницей и что-то ей рассказывает, не забывая оглядываться по сторонам.

Сейчас времена неспокойные, встретить большой караван под сильной охраной — это удача. А отчего он такой необычный, пусть Дарит разбирается, это то, что он делает лучше всего — добывает информацию и связывает нити страны Рё. Пусть и в последний раз это будет для них, слишком опасно стало в дороге. Нужно спешить домой. И как там остальные? Мариса, Рама, Джаргати… Хотелось бы знать, где они, прежде чем их корабль отойдет от пристани.

Менгрит обернулась, провожая взглядом всадника в темном, утянутом ремнями кожаном полудоспехе на сером кёду сайтан. У седла пристегнута пика, за плечами наискось закреплен слегка изогнутый клинок в кожаных же тесненных ножнах, выцветшее синее солнце видно на потертом плаще, свернутом в рулон позади седла. На запястьях кожаные с металлическими вставками наручи, ноги ниже колен тоже прикрыты узкими пластинами. На поясе широкий ремень с карманами, скрывающими, как знает Менгрит, флаконы, фиалы и мешочки с ядами, противоядиями и еще предки знает чем. Под рукой, с другой стороны от пики, свернут боевой кнут. Коротко обрубленные волосы, убранные назад, подчеркивают выразительные черты лица. Вроде бы коренной джелапэ, вроде бы из высокого рода, таких изгнанников много в стране Рё, но все же — не совсем. Что-то странное в чертах лица, то ли скулы слишком высокие, то ли челюсть слишком острая, то ли… ах! Ее ахли Бару мог бы сказать точнее. Она же просто смотрит и запоминает. Ах, хорошо бы мальчики тоже научились просто смотреть, не тревожа никого… Позже!