Сны над бездной

Мальчик шел по набережной. Он ни о чем не думал. В его душе появилась болезненная пустота, и эта пустота росла, ширилась… Он и не заметил, как оставил позади отель «Золотая звезда», морской вокзал, разграбленную аптеку.

Дойдя до Центрального спуска, он спустился по каменной лестнице и сел на ступенях под статуей мраморного атлета, где в полдень они сидели вместе с Фомой.

Вода была еще далеко, и место, куда старик забросил калькулятор, не было затоплено ею.

И глядя на далекую воду, мальчик понял, что не пойдет искать калькулятор, потому что ему все равно, будет у него калькулятор или нет.

Он поднялся с теплых ступеней и побрел куда глаза глядят.

Танки уехали, и только ребристые следы от тяжелых гусениц остались на земле и траве.

Мальчик приближался к тридцатиэтажному небоскребу, стоявшему на бетонных ногах-опорах. В памяти ожил шум ливня и легкое дыхание юной женщины в длинной до щиколоток зеленой юбке и бледно-розовой блузке с крылатыми рукавами…

Ему захотелось посмотреть: есть ли еще над зданием ангелы. Впрочем, это он назвал их ангелами. В первый раз они пришли к нему в раннем детстве во сне. Они ему приснились. А потом он увидел их наяву. Он подумал тогда, что они – какие-то особенные люди-птицы из фантастического кинофильма. Но у них не было крыльев, как у птиц, и ног и рук, как у людей. Они появлялись внезапно и были окружены многокрасочными сияниями, цвет и сила света в которых постоянно менялись, то затухая, то разгораясь. Много позже мальчик догадался, что это язык, которым они разговаривают между собой.

Однако светлая тоска, которая охватывала его сердце, когда оно вдруг начинало чувствовать их присутствие, не появилась, и он понял, что ангелов нет.

Пустота в душе стала огромной, и мальчик испугался, что сейчас заплачет. Тогда он круто переменил направление и быстро зашагал к мосту.

Перейдя через мост, он увидел высокую гору свежевыструганных досок и бригаду рабочих в голубых комбинезонах.

Рабочие строили театральную сцену. Помост и боковые стенки были уже сколочены, и теперь они собирали из дюралевых конструкций навес.

Вдруг мальчик услышал выкрикнутое издали свое имя.

– Федя!

Он обернулся и увидел подбегающего к нему одноклассника.

– Там, в школе, такое!.. – возбужденно заговорил одноклассник; глаза его лихорадочно горели, и нервная улыбка прыгала по щекам. – Бежим скорее!

И они помчались к зданию школы.

Ничего особенного ни по пути, ни близ здания школы мальчик не заметил, но одноклассник упорно продолжал тянуть его за собой.

Они взбежали на крыльцо, отворили входную дверь, но далее проследовали не в главный вестибюль, а вправо, к другой двери, ведшей в подвал.

Одноклассник приложил палец к губам, стрельнул вперед глазами, показывая, что им надо идти туда, и, ступая на носках, неслышно они спустились по узкой глухой лестнице.

В подвале была полутьма. От маленьких окошек поверху тек пыльный прямолинейный свет. Под тяжелым бетонным перекрытием первого этажа, нависавшим над полутьмою, мальчик различил много подростков из разных классов. Они стояли полукругом и что-то загораживали собою.

Мальчик подошел к ним с краю и увидел в сумраке угла деревянные нары, покрытые куском полиэтилена, и на нарах два голых тела: одно – полное, взрослое, женское, другое – худое, мальчишечье.

– Сама пришла! – шепнул мальчику его приятель. – Я очередь занял, а потом, думаю, разыщу тебя.

Мальчик смотрел на нары. Он понимал, что смотреть нельзя, и не мог не смотреть.

Женщина была немолода. Она лежала на спине, подложив под шею подушечку и откинув назад темноволосую голову. Ее тяжелые белые ноги, согнутые в коленях, упирались в поверхность нар крупными уродливыми ступнями, а сильная шея с широкой пульсирующей жилой, дугою вытянутая на подушечке, была как кусок очень толстой змеи.

И мальчик все забыл. Он забыл о том, что произошло на заливе, об Арсене и Фоме, о Луне.

Завороженный увиденным, он чувствовал, как все настойчивее растет в нем желание поскорее прижать себя к женщине, прижать так сильно, чтобы тайна ее раскрылась ему, как это желание тянет его туда – к стонам, мрачному звериному дыханию, к тусклым бликам света на бесстыдно обнаженном теле женщины. Всего сильнее притягивала бесстыдность.

«Я тоже узнаю сегодня все…» – подумал он.

И вдруг, когда подошла его очередь и уже никого не осталось между ним и нарами, он услышал голос, отчетливо прозвучавший в центре его мозга: «Ты потеряешь Изабель!»

И мальчик бросился вон из помещения подвала. Вихрем он взлетел по ступеням тесной лестницы, распахнул одну дверь, вторую, перемахнул через перила крыльца и побежал меж прямоугольных высотных домов, сам не зная куда.

Он остановился возле желтого ларя со скособоченной вывеской «ПРЕССА» и долго ждал, пока дыхание успокоится.

«Теперь они будут смеяться надо мной, – подумал он об одноклассниках, – будут говорить: ты – слабак, а мы – взрослые мужчины».

– Но я люблю Изабель! – прошептал он им всем, а вышло – облакам, небу. – Я ее очень люблю.