Сны над Танаисом (СИ)

- Великий жрец, пророк Высочайшего, уже убедил вас в правоте своего слова, - с трудом сдерживая ярость, произнес я. - Не стану убеждать вас в обратном, не стану приводить свидетельств в защиту тех людей, которых заклеймил отец фиаса Высочайшего. Напротив, я попытаюсь внести в его речь большую ясность.

Я не видел старика, я отвернулся от него, боясь, что он своим острым, безжалостным взглядом расстроит мое обвинение.

- Совсем недавно, - продолжил я, - на этой же площади я предлагал вам подумать над странной последовательностью наших бед и несчастий. Гибель Белой Цитадели, пожар в храме, убийство Аполлодора, сына Демокла, ночной разбой меотов... Многое случилось в этом месяце, многое напугало нас. Теперь я повторяю, сограждане: все это - плоды одного помысла... Вас убедили, что страшное кощунство свершил Аполлодор, будучи невменяем, но я утверждаю, что поджигателем храма был не он - он оказался лишь безвинной жертвой, и боги отомстят за него... Здесь был он убит, на этих ступенях, на месте, где стою я. И вот, сограждане, я утверждаю, что истинный поджигатель храма и Белой Цитадели - здесь, на площади, среди нас с вами, сограждане. Если сердца ваши еще не совсем ослепли, вы увидите его. Оглянитесь вокруг - и в ы увидите его.

Я добился первой победы: сограждане растерялись, глаза их очистились от злобы и лжи, но пока что не наполнялись огнем правды. Нельзя было терять ни мгновения.

- Я призываю вас: оглянитесь вокруг! - воскликнул я что было сил. - Поджигатель среди нас! Оглянитесь! Но если не найдете его, я, сын Кассия Равенны, готов стать жертвой взамен его, я готов принять на себя ваш гнев и ваш приговор. Я взываю к богам и принимаю их месть на себя. Ради покоя и благополучия нашего Города. Я принимаю на себя вину убийцы и поджигателя. Смотрите зорче, сограждане. Не найдете виновника - убейте меня. Иного выбора нет. Если жертва не будет принесена сегодня, боги поразят наш Город...

Я уже не боялся смерти. Ясный огонь бился в душе. Не было в моей жизни мига прекрасней.

Люди на площади молча переглядывались. Взоры их были осторожны и робки. Подобно тени от башен, по толпе поползло смятение.

Я искоса посмотрел на жреца: он стоял на ступенях храма Высочайшего неподвижен, как изваяние, и мне показалось, что он вот-вот презрительно усмехнется. Его люди, тоже замершие на месте, не сводили с него глаз, ожидая приказания.

Я не выдержал и решил натянуть тетиву до предела.

- Взгляните сюда, сограждане, - сказал я. - Здесь, на этом месте, где стою сейчас я, был убит Аполлодор. Откройте ваши сердца, присмотритесь внимательней - и вы увидите, кем в действительности был убит человек, спасший храм и честь Города и поплатившийся за это жизнью и доброй памятью о себе! Смотрите!

Народ завороженно глядел мне под ноги. В какой-то миг меня объял страх. Глаза людей расширились вдруг, и по их лицам пронесся вихрь чувств, будто страшное видение предстало перед ними наяву, будто на их глазах происходило убийство невинного человека.

"Они видят!" - в трепете подумал я.

И лишь только я отступил на шаг, как раздался пронзительный крик:

- Вот он! Вот он!

От этого крика я едва не лишился чувств. Ноги подкосились, в глазах потемнело, я весь покрылся потом. Помню, что невольно пригнул голову и зажмурился, ожидая удара.

Но удара не последовало. Едва опомнившись, я увидел, что народ на площади отвернулся прочь, в сторону, куда указывала, вытянув руку, невестка Аполлодора. Кричала она.

- Бейте его! Бейте! - снова вскрикнула она истошным голосом.

Перст ее изобличал жреца.

"Больше не требуется никаких улик и доказательств", - вдруг пришла мне на ум ясная фраза.

Покой овладел мною, и я безо всякого гнева и презрения повернулся лицом к старому жрецу: он так и не обратился из изваяния в живого человека. Какая-то тень прикрыла меня сбоку, и у самого уха раздался звонкий щелчок.

Я вздрогнул и обернулся. Рядом со мной оказался брат - он успел закрыть меня щитом.

- Вниз! - отрывисто шепнул он и, не опуская щита, столкнул меня со ступеней вниз, к толпе.

С края площади донесся звук боевого горна.

- Лучше бы не сделал и сам Эвмар! - горячо прошептал брат и крикнул: - Хабримй, ко мне!

Все, что случилось в эти мгновения, случилось едва ли не одновременно.

Брат исчез, а на его место, растолкав людей, пробились два гоплимта в полных доспехах. Прикрыв меня с двух сторон щитами, они словно вросли в мостовую, злобно озираясь вокруг. За их щитами я лишь краем глаза видел, что происходит. Высунуть голову они мне не давали.

Народ накатился на ступени храма Высочайшего, но из храма уже успело выскочить три десятка наемников, вооруженных копьями и широкими римскими щитами. Сомкнувшись фалангой, они оттеснили толпу вниз.

- Стойте! Стойте, ублюдки! - хрипло заорал Скил. - Кого слушаете?

Со свистом размахивая длинным мечом, он ринулся вниз. Фаланга чуть расступилась, пропуская его, и Скил двинулся на толпу, распугивая встречных.

В это же самое время на крышах ближайших домов поднялись в рост лучники - стрелки Аннахарсиса впервые появились при свете дня.