Сны о республике

— В общем, не знаю, что мне теперь делать, — повторила Осока для всех то, что сказала мне внизу. — Может быть, улететь куда-нибудь подальше? На дальнюю планету, где никого нет…

— А как же мы? — спросил я. — Как же… я?

— Ну, это ведь не навсегда, Алекс. На некоторое время. С тобой я, пожалуй, полетела бы, но тебе ещё учиться два года.

— Учёбу можно и отложить.

— Нет-нет, ещё чего не хватало! — Осока погрозила мне пальцем. — Специальность надо получить! Я уж лучше сама с собой разберусь. А к тому времени, как ты закончишь учёбу, я, глядишь, и вернусь.

Я покосился на Падме: что же ты молчишь, ну, не то она говорит, не то, скажи ей! Но кузина молчала. И, в общем-то, её можно было понять. Это не в Сенате о насущных проблемах всей Галактики вещать, в своей собственной семье всё намного сложнее. А вот Дорме, которая, как и я, с Осокой была явно не согласна, наверное, высказалась бы, да не позволял этикет. Кто она такая, чтобы вмешиваться в дела семьи? Всего лишь фрейлина. И Дорме поступила иначе. Ленивые аккорды стали громче, превратились в чёткий ритм, и девушка негромко, себе под нос, запела:

Ветер треплет стремена,
гонит время скакуна,
Как на гору ни взбирайся, вся дорога не видна.
Не умеешь, не берись,
не умеешь, но дерись!
Ни обрыва, ни ухаба – ничего не сторонись.

Три дороги – лютый зверь,

предсказателям – не верь.
Если дверь тебе закрыли, бей тараном в эту дверь!
Ну, а кто-то позовёт
хоть под землю, хоть в полёт,
Собирайся и не медли – а дорога подтолкнёт.

Осока ощутимо навострила уши, хотя их и не было видно под полосатым кожистым башлыком. И то сказать, текст баллады оказался удивительно к месту. Особенно следующий куплет:

Если другу не везло,
                          не держи на друга зло,
Если он из арбалета попадёт тебе в крыло.
Кто-то в спину саданёт,
                          кто-то просто подтолкнёт…
Оборачиваться поздно, раз пошёл – иди вперёд!

За дорогой видно край,

                          а за краем ад и рай.
Говорят: "Умри, но сделай…" – Сделай, но не умирай!
Лучше друга повстречай,
                          а врагов не замечай,
На любой удар кинжалом новой песней отвечай.

Ветер треплет стремена,

                          гонит время скакуна,
Как на гору ни взбирайся, вся дорога не видна.
Не умеешь, не берись,
                          не умеешь, но дерись…
Вот такая вот, простая – удивительная жизнь![4]

Повтор первого куплета Осока уже подпевала фрейлине в голос, отбивая ритм пальцами по колену.

— Спасибо тебе, Дорме, — сказала она. — Встряхнула меня твоя песня. Теперь, кажется, я знаю, как поступить.

— И как же? — тут же спросила Рийо.

— Есть у меня одно интересное предложение. И лететь надо будет, и с пользой. Не бежать от всех, не прятаться под одеялом. Пожалуй, соглашусь…