Сны о России

— Не надейтесь, что кто-нибудь устроит вам похороны, — продолжал Кодаю. — Тот, кто погибнет, так и останется лежать на снегу или на мерзлой земле. Это жестоко, но другого выхода у оставшихся в живых не будет. Тот, кто попытается заботиться о других, погибнет сам. Поэтому давайте сразу же договоримся: никто друг друга хоронить не станет, за больными и обмороженными ухаживать не будем…

— Ну и в переделку мы попали! — изумленно воскликнул Кюэмон.

— А если кто-то из больных и выживет, — продолжал Кодаю, — но останется без носа или без ноги, вряд ли тому удастся добраться до Исэ. Поэтому следите за собой сами: за своим носом, за своими ушами, руками, ногами! Каждый отвечает сам за себя. До отъезда еще десять дней. Постарайтесь, чтобы они прошли с пользой. Поговорите со здешними старожилами, якутами и русскими, посоветуйтесь, как уберечься от мороза, что делать, если обморозишься, как быть, если заблудишься в пути, если падет лошадь, если налетит пурга. Потом мы пойдем покупать одежду, рукавицы, шапки. Ходить поодиночке и покупать что попало не советую. Пойдем все вместе.

Кодаю говорил резко, но ему никто не возражал — словно все было заранее решено. Буквально со следующего дня японцы, за исключением Кюэмона, который так и не научился говорить на языке иноземцев, начали расспрашивать местных жителей о том, что может понадобиться в длительной зимней поездке, приобретая чрезвычайно полезные для себя знания, без которых было бы трудно обойтись.

За три дня до отъезда они отправились за покупками, пригласив с собой старика якута. Каждую вещь покупали лишь после того, как якут осматривал ее и говорил, что она подходит. Все приобрели понемногу мази из говяжьего жира, смешанного с порошком корицы и гвоздики. По словам старожилов, это было лучшее средство от легкого обмораживания.

В тот же день японцы примерили на себя купленную одежду. Надели шубы, меховые шапки, огромные рукавицы — и стали неузнаваемы. Развеселившись, Исокити и Синдзо начали перебрасываться шутками на русском и якутском языках.

— Что значит молодость! Знают ведь, что им грозит смерть, — и хоть бы что! По-моему, в Японии вам уже делать нечего. Становитесь хоть русскими, хоть якутами, — сказал Коити.

В самом деле, в шубах, шапках и рукавицах Исокити и Синдзо вполне могли сойти за русских или за якутов. Ничто не выдавало в них японцев.

На следующий день Кодаю пригласили в канцелярию, где он встретился с Василием Даниловичем Бушневым. По-видимому, было уже окончательно решено, что он поедет с японцами до Иркутска. От Бушнева Кодаю узнал, что вместе с ними отправятся и те одиннадцать человек, которые были их попутчиками от Охотска до Якутска. Это известие обрадовало Кодаю. В длительном путешествии приятно находиться со знакомыми людьми.

Порадовались и остальные.

— Так я и думал! — воскликнул Коити.

— А я давно знал об этом от бенгальца. Как-то мы встретились, а он говорит: вместе поедем, — с воодушевлением сообщил Исокити.

— Ты знал все заранее и молчал? — Кодаю укоризненно посмотрел на Исокити.

— А вы разве ничего не слыхали? — удивился Исокити. Он был уверен, что Кодаю давно все известно, но он нарочно не известил об этом японцев, чтобы не ослабить их волю после памятного разговора о том, что каждый должен рассчитывать во время путешествия только на себя.

— Это правда? — Исокити бросил взгляд в сторону Сёдзо, словно искал у него поддержки.

Сёдзо неопределенно улыбнулся в ответ, по-видимому опасаясь гнева Кодаю.

— Как? И ты знал, Сёдзо? — воскликнул Кодаю.

Сёдзо утвердительно кивнул.

— Хороши же вы оба. Неплохо задумали. Пожалуй, передам я вам свои полномочия, будьте за главных, по очереди, — пошутил Кодаю, но в глубине души он был рад. Именно теперь он ощутил, что на здравый смысл Исокити и Сёдзо можно положиться. Оба они, особенно Исокити, понимали, что не стоило заранее сообщать о предстоящем отъезде Коити и Кюэмону. Слишком уж они стали ворчливы и апатичны, наверное, в силу возраста. Исокити, первым узнавший о поездке, рассказал обо всем Сёдзо, но ни словом не обмолвился в присутствии Синдзо. Тот был слишком болтлив. К тому же Синдзо слыл человеком легкомысленным, не прочь был приволокнуться за любой юбкой, чаще других попадал впросак и был первым кандидатом в обмороженные.

За месяц с небольшим пребывания в Якутске Кодаю многое узнал о жизни и обычаях якутов и регулярно вел записи, так же как в Нижнекамчатске — о камчадалах.