Сны об Уэссексе. Фуга для темнеющего острова

Я сказал Рафику, мол, мне показалось, что в лесу кто-то есть, и надо сходить в разведку. Он был явно недоволен, и, чтобы умилостивить его, я вызвался первым стоять в дозоре и охранять захваченное оружие. В пару мне назначили Пардоу. Наша смена длилась два часа.

Наутро каждый член группы получил винтовку и комплект патронов. Оставшуюся добычу погрузили на тачку и накрыли чем придется: запасной одеждой, сумками, канистрами и так далее.

* * *

Следующие несколько недель я и Салли скитались вдвоем. Какое-то время приходилось жить в палатке, затем мы наткнулись на ферму. Повезло: хозяева разрешили нам поселиться в постройке для рабочих, при этом не брали плату и даже кормили, а мы взамен помогали им по хозяйству.

Хотя военная обстановка в округе постоянно напоминала о себе, нам ненадолго удалось испытать чувство защищенности.

Район находился под контролем патриотических сил, и ферма считалась стратегическим объектом. Время от времени военные приходили помочь с полевыми работами, а неподалеку даже установили батарею ПВО. Насколько мне известно, в деле она так и не побывала.

Поначалу я испытывал живой интерес к ходу гражданской войны, но скоро понял, что бесполезно. О политической обстановке я мог говорить только с хозяином фермы, а он либо не хотел обсуждать эти вопросы, либо тоже ничего не знал. Он сказал, что когда-то у них были телевизор и радио, однако военные все забрали. Телефон отключен. Единственный источник информации – газета патриотических войск, бесплатно распространяемая среди гражданского населения. Обитатели соседних ферм, с которыми наш хозяин иногда пересекался, находились в таком же положении.

Несколько раз я заговаривал с военными, приходившими работать на ферму, но и от них ничего особенного не узнал. Им, очевидно, запрещалось обсуждать ход войны с гражданскими. К тому же большинство знали только то, что им в виде пропаганды внушали политработники.

Однажды ночью в начале октября на ферму был совершен вражеский налет. Когда в воздухе появился самолет-разведчик, я повел Салли в укрытие, которое обустроил почти сразу после того, как мы здесь поселились. Для этой цели я выбрал пустой свинарник – прежде всего потому, что он добротно сложен из кирпича. Я вычистил его и перенес туда кое-какие припасы: свечи, одеяла и прочее. Там мы переждали нападение.

Наш дом не пострадал, а вот хозяйский был полностью разрушен. Сами хозяева пропали.

Утром на ферму прибыл командир патриотических войск и приказал забрать всю оставленную технику. Батарею ПВО бросили.

Уходить нам было некуда, да и не хотелось, поэтому мы остались в домике. Вечером того же дня ферму заняло объединенное подразделение африммов и сецессионистов. Старший офицер-африканец подверг нас тщательному допросу.

Мы с интересом наблюдали за солдатами: белые мужчины, воюющие заодно с чернокожими, были для нас в новинку. Всего отряд насчитывал сорок человек, из них около пятнадцати – белые. Оба офицера – африканцы, сержант – британец. Все соблюдали дисциплину и хорошо с нами обращались.

На следующий день на ферму заехал высокопоставленный командир сецессионистов. Я сразу же узнал его по снимкам, которые печатали в газетах патриотистов. Его звали Лайонел Коулзден, армейский полковник в отставке. Перед войной он был известен как активный защитник гражданских свобод. Когда африммы стали захватывать жилье в городах, он восстановился на службе и с началом серьезных боевых действий вместе с подчиненными подразделениями перешел на сторону африканцев. Теперь он был полковником повстанческой армии. Правительство Трегарта заочно приговорило его к расстрелу.

В личной беседе со мной и Салли он сказал, что нам придется уйти. Скоро должно начаться контрнаступление патриотистов, и нам может угрожать опасность. Еще он предложил мне немедленно вступить в ряды сецессионистов, но я отказался, сославшись на то, что должен заботиться о дочери.

Когда мы собрались, он передал мне листовку, где были доходчиво расписаны конечные цели сецессионистов. Они обещали: восстановить правопорядок; не преследовать никого, кто сражался на стороне патриотистов; вернуть парламентскую монархию, как до войны; восстановить судебную систему; в кратчайшие сроки обеспечить жильем всех бездомных гражданских; а также предоставить полное британское гражданство всем африканским беженцам, которые в настоящий момент находятся на территории Соединенного Королевства. Внутренне я был полностью согласен со всеми пунктами, однако опыт последних событий говорил мне, что разрешить нынешний конфликт миром невозможно.

Нас посадили в грузовик и отвезли в деревню примерно в часе пути от фермы. Она находилась на так называемой «освобожденной» территории. Рядом мы заметили небольшой африммский военный лагерь и обратились туда за помощью в размещении. Никакой благожелательности, которую демонстрировал полковник, мы не встретили. Более того, нам пригрозили арестом. Мы немедленно ушли.