Сны Ocimum Basilicum

– Да, я знаю, муж тебя держит на голодном пайке, – хихикнула Кама. Вот за такое Ясмин её любила и иногда ненавидела – Кама читала умные книги, и её хорошо подвешенный язык всегда высказывал неудобную правду. По сути, это делало её надёжной советчицей, но иногда Ясмин просто бесилась от такой откровенности.

– Он просто знакомый, – холодно ответила Ясмин. – Обсуждали бизнес.

– Познакомишь нас?

– Мы торопимся.

Расим, оплатив заказ, подошёл к женщинам и вопросительно поглядел на Ясмин. Хорошо, хоть хватило ума не брать её за руку.

– Не представишь нас? – тихо спросил он, когда неловкий обмен взглядами затянулся.

– Не надо.

Бариста выкрикнул имя Расима, и тот ушёл забрать стаканчики с кофе.

– Расим, значит, – сказала Кама. – Ну ладно. Приятного вам дня!

– Пока! – Они снова поцеловались, и Ясмин, стараясь держаться уверенно, проскользнула в придержанную для неё Расимом дверь.

Расим ничего не сказал по поводу Камы, он пил кофе, держал Ясмин за руку и весело болтал, как и раньше, но интуитивно Ясмин чувствовала тень отчуждения, пролёгшую между ними. Автобусом они вернулись в мастерскую. Ясмин с облегчением прильнула к его тёплым губам – она противилась этому искушению несколько долгих часов. Он отстранился слишком скоро.

– Ты не захотела представить меня своей богатенькой подруге.

– Ну и что бы я ей сказала?!

– Правду. Я, конечно, понимаю, что у вас принято общаться только с людьми вашего круга…

– Я не… какого круга?

– Не переживай, я тебя не стыжусь, – ответил Расим с улыбкой и, засунув руки глубоко в карманы потёртого пальто – того самого, – начал изучать незаконченный портрет Ясмин. – Пусть ты не разбираешься ни в чём, кроме бриллиантов и дорогих ресторанов, – я люблю тебя такой, какая ты есть, и готов показать тебе весь мир.

– Что это ещё за оскорбления?!

– Почему ты не сказала мне про твои салоны? Или про мужа?

– А если бы ты подумал, что я не для тебя, и не захотел со мной общаться?

Расим перевёл недобрый взгляд с холста на настоящую Ясмин.

– Ты же не думаешь, что я собираюсь навсегда остаться бедным художником? У меня большие планы, скоро выставка и вообще… Рано или поздно тебе придётся рассказать всем о нас.

– Почему это? – Ясмин захотелось, чтобы этот разговор иссяк сам собой, рассосался, чтобы Расима накрыла вдруг волна страсти и он забыл все на свете слова, но он был настроен серьёзно. А она не привыкла говорить об отношениях, и каждая его фраза словно пригибала её к земле.

– Потому что, любовь моя, я не собираюсь тебя ни с кем делить!

Ясмин осеклась. До этого момента ни один из них не произносил слова на букву «л». Нужно было срочно что-нибудь сказать, что-нибудь отвлекающее. И она вспомнила:

– Откуда ты узнал про салоны и мужа?

– Я тебя умоляю. До женщин с вашим детективным гением мне далеко, но я в состоянии разузнать кое-что об интересующем меня человеке. Да и город у нас небольшой. Долго скрывать роман не получится.

После этих слов до Ясмин дошло, что сегодня полгорода видело их вместе, и вели они себя вовсе не как леди-босс и секретарь. Ей стало невыразимо страшно. Она представила себе, как расползается по городу отвратительным мазутным пятном слух, как её муж приставляет к ней людей – проследить, и они, прямо как в сериалах или фильмах, показывают ему фотографии, оскверняя своими циничными взглядами драгоценные моменты нежности между ней и Расимом, как муж подаёт на развод, и она теряет материальную поддержку, и даже если ей останутся салоны – вести малый бизнес в стране трудно, очень трудно, и кто знает, справится ли она без денежного донорства своего благоверного. А в худшем случае он может решить разобраться с художником… Ясмин задохнулась. Взрослая женщина, как она могла быть так безрассудна?! Чудесному сну пора закончиться.

– Мне кажется, – сказала она, – у нас разные цели. Я не хочу морочить тебе голову.

– Ты что, хочешь сказать, что мы расстаёмся?

Если бы Ясмин лучше владела искусством перевода неясных мыслей в слова, она бы сказала, что «расстаёмся» – это слишком сильное определение для завершения отношений, длившихся четыре дня. Ещё она сказала бы, что чувства, подобные тем, что захватили их, горят сильно, ярко, но недолго, совсем как фейерверк, и в этом их прелесть, и главное в такой страсти – вовремя поставить точку, пока всё не опошлилось разборками с разгневанным супругом и оскорблённой общественностью. Но отдельные слова метались в её хорошенькой просторной головке взбесившимися птицами, никак не хотели строиться в умные предложения. А её губы, ещё хранящие воспоминания о невозможных поцелуях, отказывались произнести то, что должно было навсегда лишить их этого волшебства. Всё её тело сопротивлялось расставанию, а разум словно кричал от страха.

– Ты столько жила без любви. Поживи для себя, – Расим не советовал – он просил.

– Я не могу! – хрипло выкрикнула Ясмин, кинувшись к двери. – Найди себе другую девушку!

Она сбежала.