Сны Персефоны (СИ)

— Я бы хотела, чтобы меня похитили, — мечтательно проговорила Фено, откидываясь на траву. В её светло-серые глаза тут же опрокинулось лазурное небо, наполнив их удивительной синевой.

— Да, — подтвердила Иахе, томно закидывая руки за голову и опираясь на ствол дерева, — только пусть это будет красавчик вроде Аполлона.

— Вряд ли Аполлон посмотрит на тебя, — не без ехидства заметила Каллигенейя, вплетая белые и голубые цветы в ярко-рыжие волосы юной богини, — он к нашей Коре сватался.

— Да!? — одновременно воскликнули обе нимфы, подаваясь вперёд. — Кора! И ты не сказала!

Богиня Весны лишь пожала хрупкими плечами:

— Да там рассказывать не о чем. Мама отказала ему.

— Отказала? — удивлённо протянули Фено и Иахе.

— Угу, дала такой от ворот поворот, что Сребролукий бежал, не оглядываясь.

— А ты?

Кора опустила глаза:

— А что я? Я, может, тоже хочу, как вы…

— Как мы?

— Ну да, чтобы меня похитили.

И всё вместе дружно расхохотались. Лишь Каллигенейя оставалась печальной и осуждающе качала головой.

— Не понимаю, что в этом хорошего? — честно призналась она, стряхивая цветы со светлого хитона. — Незнакомец утаскивает тебя в своё логово, трогает тебя везде. Он — твой хозяин, ты — в его воле. Вряд ли он будет нежен. Фу…

Кора однако вскинула зелёные, как растущая вокруг трава, глаза и спросила прямо:

— А если бы он похитил тебя, потому, что сходит с ума от страсти?

Каллигенейя мотнула головой:

— Не бывает страстно влюблённых похитителей. Это — бредни аэдов. Если что-то близкое к чувствам и движет вором, то только похоть. И когда он удовлетворит её — похищенное перестаёт иметь ценность. Становится ненужным, надоедает.

В глазах стражницы — холодный огонь тёмного знания.

— Идём, — сказала она, вскакивая и окончательно стряхивая на землю цветы, в её карих глазах, обычно — таких тёплых, сейчас почти отчаянная решимость, — идём, Кора. Я кое-что тебе покажу.

Взяла Кору за руку и направилась к гроту, где они обычно всем девичьим коллективом прятались от жары.

Фено и Иахе, было, потянулись следом, но Каллигенейя так зыркнула на них, что подруги попятились и отстали.

Когда они с Корой оказались в гроте, Каллигенейя набросила на вход запирающие и отвлекающие заклинания, чтобы никто посторонний не потревожил их уединение и не помешал разговору.

Кора была удивлена и взволнована всем происходящим. Она никогда раньше не видела старшую подругу такой решительной и сосредоточенной.

Нимфа усадила её на поросший мхом камень, примостилась напротив, взяла за руки и, взглянув Коре прямо в глаза, сказала: