Сны Шлиссельбургской крепости. Повесть об Ипполите Мышкине

Царское правительство заботится об инородцах? Жалкие подачки кидаете! А вы якута за свой стол пригласите? Небось побрезгуете, ваше превосходительство! В представлении отдельных сибирских инородцев со словом «Россия» соединяется понятие о царстве, населенном какими-то бесчеловечными, ненасытными существами, всюду приносящими с собой зло, бедность, разрушение, смерть. Интеллигенцию в помощники просите? Верно, да только на самые низкие должности, под вашим мудрым руководством. А если я на ваше губернаторское кресло сяду и мне все привилегии перейдут: власть, жалованье, парадный выезд? Куда денетесь? Скромным писарем в присутствие определитесь? Никогда. Сначала горло мне перегрызете.

—  С такими взглядами, господин Мышкин, вы не жилец на этом свете. Опомнитесь, на кого руку подымаете? Ужель нельзя договориться по-умному? Ведь вы умный человек… Нам тоже свойственны нравственные страдания…

—  После сытного обеда вольготно рассуждать о нравственных проблемах, вздыхать о мятущейся противоречивой душе русского интеллигента… А ведь все ясно: со времен Ивана Грозного Россией правила опричнина. Попадаются, правда, и либеральные опричники, но мечтают они только о том, чтобы на их азиатский порядок приличный европейский глянец навести, чтоб властвовать было сподручнее. От власти еще никто не отказывался и не откажется. С вами договариваться — значит в вашу банду вступать, по законам опричнины жить, от сладкого пирога куски урывать.

…Мышкин проснулся, чувствуя лихорадочный озноб. Голова кружилась, во рту пересохло, как будто действительно долго спорил с якутским губернатором. Встал. Выпил воды. Лег. Накрылся бушлатом. Некоторое время смотрел, как на потолке вздрагивает желтый круг от керосиновой лампы. Послышался шорох задвижки. Мышкин выждал еще минуту и повернулся на бок. «Шляется всякая нечисть, — подумал он, засыпая. — Хоть бы Фрузя появилась или Николай Гаврилович!»

9

Если бы в Женеве цыганка или гадалка, раскинув карты, предсказала Мышкину дорогу дальнюю и казенный дом, все равно выбрал бы дорогу дальнюю — в Россию.

А дорога действительно выпала дальняя. Он проехал тысячи верст. Он полгода в пути. Мышкин-Титов, скучающий путешественник, командированный в Иркутскую управу, лжечиновник по особым поручениям, самозванный ревизор.

В Иркутске он снимает комнату у родителей жены пана Вацлава. Часто устраивает веселые пирушки со старшим писарем жандармского управления Непейцыным.

Легкая, привольная жизнь!

И никто не подозревает, как трудно рядиться в благополучную личину господина Титова. Ежеминутно ждешь разоблачения, ареста, провала. Не с кем посоветоваться, неоткуда ждать помощи, все время один…

Приходится проделывать странные вещи. Например, поступить в Иркутскую телеграфную школу и проучиться… всего пять дней. Зато похищены бланки официальных телеграмм.

В сундуке у господина Титова хранится мундир жандармского поручика со шпорами и аксельбантами.

Господин Михаил Петрович Титов досконально изучил делопроизводство жандармской канцелярии, может сам составить бумаги для обыска заключенного и перевозки его в другое место. Теперь он запросто подделывает подписи генерал-губернатора Восточной Сибири барона Фредерикса, начальника управления подполковника Янковского. Спасибо писарю Непейцыну! Бог дал такую фамилию горькому пьянице.

В сундуке у господина Титова под жандармским мундиром спрятаны документы:

1. Удостоверение личности поручика корпуса жандармов Мещеринова А. И.