Сны сирен

В общем, я круто параноил. Подозреваю, что, когда передо мной остановился спасительный «хачмобиль» с добродушным, но совершенно не знающим Москву азербайджанцем за рулем, я был светло-серого цвета. Не торгуясь, я согласился на не по-божески заломленную цену и буквально упал в салон грязной «вазовской» развалюхи восемьдесят второго года выпуска. Ехали мы долго, и всю дорогу я задавал себе вопрос: зачем мне все это надо и не стоит ли отказаться от дурацкой затеи, пока не поздно?..

Едва добравшись до дома, я сразу распечатал Playboy, и со страниц гламурного глянца посыпались маленькие белые пакетики. Восемь штук. Я вскрыл один и сделал на стеклянном кухонном столе гигантскую белую дорогу. Вынюхал и почувствовал, как у меня немеют нёбо и горло. И через несколько секунд забылись все страхи и тревоги. Я включил музыку и, пританцовывая в ритм, стал ждать тебя с работы. Вспомнился Винсент Вега из «Криминального чтива», где он прогуливался в танце по квартире миссис Уоллес в исполнении несравненной Умы Турман. И вот я, точно так же пританцовывая, перемещался по нашей квартире под легкий «хаус» диджея Санчеса. А тебя все не было и не было. В ожидании я еще пару раз приложился к содержимому пакетика. Меня так расфигачило, что я уже возомнил себя героем «Лица со шрамом» Тони Монтано. Мне захотелось высыпать весь кокаин на блюдце и поставить его перед собой на столе. Так я и поступил. В спальне надел шикарную черную рубашку Prada с огромным воротником и подходящие к ней джинсы. Сел за стол, скрутил из стодолларовой бумажки трубочку и нюхнул прямо из блюдца. В какой-то момент мне поплохело, показалось что меня сейчас вырвет, но я сдержался. Посмотрел в зеркало и сказал самому себе: «Тони Монтана, ты плохой человек!» А потом я выстрелил в свое отражение из воображаемого пистолета.

В этот момент раздался звонок в дверь. Меня охватила паника. Вместо того чтобы просто пойти и посмотреть, кто там, я стал бессмысленно носиться по квартире, пытаясь припрятать или хотя бы замаскировать приобретенное «хозяйство». Я совершенно не понимал, что делать, и поэтому тупо метался туда-сюда с этим чертовым блюдцем. В итоге часть белого порошка просыпалась на ковер в гостиной. Это повергло меня в шок. Я поставил блюдце на телевизор и принялся соображать как быть. А в дверь продолжали трезвонить. Понимая, что все зашло слишком далеко, я взял себя в руки и ровной походкой направился к входной двери.

Посмотрев в дверной глазок, я увидел тебя. Паника сменилась искренней радостью. Я тут же открыл дверь и бросился тебя обнимать. Я тараторил: «Фух, как же здорово, что это ты! Как же я перепугался… Но это ты, и это ОТЛИЧНО!»

Ты посмотрела на меня с укором. Положила сумочку на полку, сняла туфли и пошла в ванную. По пути бросив: «Хоть бы нос вытер…»

Я посмотрел в зеркало и понял, что кончик моего носа и подбородок в белом порошке.

«Эх, Тони Монтано, Тони Монтано…» – подумал я, и мне стало так легко, что я пошел в зал и сделал музыку погромче.

Какие у нас были планы на ближайшие два дня? Ну, пройтись по клубам, хотя бы в первый день, что для начала казалось вполне логичным, но это было невозможно. Таскаться по ночному городу с таким количеством наркоты в карманах – это самоубийство. А самым сложным в этой затее оказалось то, что мы должны были взять с собой Лоскута, который стопроцентно не прошел бы ни один московский фейсконтроль. Поэтому клубы отпадали. Приходилось смириться с тем, что двое суток мы проведем дома. В лучшем случае, утром второго дня можно попытаться выбраться в кафе, чтобы не сойти с ума раньше положенного времени. Мы набросали нечто вроде расписания. Сначала решили хорошенько потанцевать. Чтобы вусмерть утомиться. Потом поболтать, обсудить все грядущие планы. Причем конкретно, с листочком бумаги и карандашом. После – опять потанцевать, а потом опять поговорить… вот такой план. Более насыщенным и разнообразным сделать его нам не удалось.

Пришел Лоскут. Когда он позвонил в дверь, вновь накатила волна паники. Только теперь по квартире носились два «тони монтана». Когда мы все-таки смогли открыть хакеру, то не удержались от смеха – Лоскут выглядел феерично. В сером плаще – из тех, что носят, как мне раньше казалось, исключительно эксгибиционисты, пугающие своими причиндалами малолеток в парке, а из-под плаща виднелся старый спортивный синтетический костюм. Такие были очень популярны в начале девяностых. Лоскут был в здоровенных очках – откровенная подделка на прошлогоднего Armani, с гигантскими эмблемами на дужках, ну а завершала образ здоровенная деревянная шпага, обмотанная фольгой и украшенная пластмассовыми рубинами. С такими любят носиться по лесам толкиенисты, распугивая грибников.

– Ты чего так вырядился-то? – не удержался я.

– Как? – не понял Лоскут.

– Ну… очки, плащ, треники, шпага… Смешно. Мы захихикали.

– Очки – потому что наркотики на глаза влияют. Не хочу, чтобы меня потом забелили. Костюм спортивный – чтобы удобно было. Мне тут у вас два дня валяться. Ну а плащ – потому что шпага, – ответил Лоскут крайне деловито.