Сны Сципиона

Все решила женская красота. Прелестная, умная, а главное, обладающая каким-то удивительным медоточивым голосом, Собонизба могла очаровать любого мужчину и — более того — убедить этого мужчину служить Карфагену. Сам я никогда эту женщину не видел и рассказываю о ее красоте с чужих слов, и иногда меня охватывает сожаление, что Судьба не позволила мне с нею встретиться. Дочь Гасдрубала Гискона, того самого, что был мною разбит в Испании и который едва не захватил меня во время посольства к Сифаку, она происходила из аристократического рода и могла бы осчастливить любого карфагенянина, но у отца на ее счет были другие виды. Сначала он обещал ее Масиниссе, молодые люди встретились в то время, когда Масинисса был в Карфагене[92], и понравились друг другу, но я не думаю, что царевич в те дни влюбился в нее — она была еще девочкой, немногим старше моей Младшей теперь, лет двенадцати или тринадцати, но сама Собонизба наверняка осталась неравнодушной к царевичу — он был необыкновенно красив, строен, смугл, гибок. Он всегда и всюду выделялся внешностью и манерами: орлиный нос, живые светлые глаза, шапка курчавых волос и черная бородка, вместо плаща он носил шкуру леопарда, движения пластичные, мягкие, кошачьи. Он знал несколько языков, умел не только командовать армией, но и вести беседу, его происхождение (был он сыном царя Галы) льстило малышке. Но это сватовство не получило продолжения. Пока она была еще почти девочкой, отец постоянно прикидывал, за кого лучше ее отдать, и обещал ее многим. Вскоре отец красотки начал сомневаться в верности Масиниссы (в Испании у пунийцев по-прежнему имелись свои глаза и уши), и в Карфаген доносили, что нумидийский царевич за все время не причинил мне особого вреда, а в конце концов вообще перестал нападать на порядки римлян, предпочитая грабить местных варваров, причем выбирал союзников Карфагена, а не тех, кто успел присягнуть Риму. Сифак, несмотря на мой столь удачный визит к нему и заключенный договор, пока что пребывал моим союзником только на словах. И Гасдрубал, сын Гискона, решил не терять времени и вновь переманить давнего союзника на сторону Карфагена. А для того предложил престарелому царю свою красавицу-дочь в качестве приза и гарантии верности. Возможно, Сифак и отказался бы и предпочел выбрать другую сторону, но, встретившись с карфагенской красавицей, позабыл обо всем на свете. Собонизба за минувшие пять лет превратилась в роскошную женщину, а умелое обращение и дорогие наряды сделали ее и вовсе неотразимой. Престарелый царек потерял голову от сладострастия, тут же принес клятву верности Карфагену, женился на Собонизбе, а мне прислал письмо, что отказывается от заключенного союза и возвращается на сторону Карфагена.

Я получил его послание накануне моего отплытия из Лили-бея. Когда я прочел составленное по-гречески письмо от царя Нумидии (писал его секретарь-грек, скорее всего, тот самый, которого я видел во время встречи с царем и который составлял наш с Сифаком договор), то понял, что вся моя экспедиция под угрозой. Теперь в Африке у меня оставался один союзник — Масинисса, и слово один тут было значимым вдвойне. Ибо царевич мог предложить в союзники только себя и кучку своих телохранителей — армии у него давно не осталось. Более удачливый Сифак захватил практически всю Нумидию, прежде разделенную на два царства. Масинисса дважды, если не больше, оказывался полностью разбит Сифаком. Однажды он спасся, тяжело раненный, лишь в сопровождении двух преданных ему людей. О всех этих бедствиях Масиниссы, не скрывая своей тревоги, сообщил мне в своем письме Лелий. Выходило, что царевич не мог предоставить мне кавалерии, но мог предложить свой опыт, знание местности и свой титул — в надежде, что, отпав от Сифака, нумидийцы примут его как правителя. Но для этого я должен буду что-то сделать с Сифаком, лучше всего разбить и пленить.

Вести были дурные, но я решил не откладывать свой поход в Африку из-за этой неудачи. Если ждать, пока все сложится наилучшим образом, время действовать никогда не наступит.

* * *

Итак, я переправился в Африку. Погода мне благоприятствовала, и весь мой разношерстный флот, который я собирал по суденышку, загруженный осадными машинами, солдатами, лошадьми, водой и провиантом, без проблем достиг Африки. Мы высадились близ Утики — до Карфагена отсюда можно добраться за один или два дневных перехода. Но взять такой город, как Карфаген, с наскока не под силу даже римской армии. Может быть, прежде, когда у пунийского города не имелось стен со стороны суши, я бы мог пуститься на такую авантюру. Но отец Ганнибала Гамилькар Барка после окончания первой войны, позаботился о том, чтобы город с суши обзавелся крепкими стенами. Так что теперь завладеть Карфагеном можно было только после долгой осады. А на это у меня не было ни армии, ни средств, ни времени.