Сны в ожидании зла (СИ)

Сколько было ещё таких встреч? Не так много, но каждая из них искривляла восприятие мира, изменяла ход событий и оставляла тонкий глубокий незаживающий след в памяти и сердце. Всё чаще Вероника думала, что они с Александровским движутся параллельными путями, да и всегда ими шли, а ведь они, как известно, не пересекаются, находясь в одной плоскости. А сколько ещё будет таких странных свиданий в параллельной для Фадеевой жизни?

Как бы ни хотелось Веронике, чтобы день длился вечно, он завершился. А на следующий день её ждала работа.

Субботняя смена была на редкость убойной. Отделение было свободно для приема пациентов, так как обычно к выходным многих выписывали вне зависимости от степени их выздоровления и готовности к лечению дома. А раз свободных мест много, то ничего не оставалось делать, как принимать новых пациентов, и их принимали. Принимали любых пациентов: резаных, колотых, пьяных, умирающих и симулянтов, экстренно-оперированных и плановых, женщин и мужчин, молодых и стариков. Переводы в реанимацию, и возвращение на отделение, приём неоперабельных пациентов, для которых больница была последней иллюзорной надеждой, и отказы нуждающимся в помощи, потому что для них уже не было места. Это была обычная субботняя ночь в обычной городской больнице, принимающих всех, кого только могла доставить скорая или неотложная медицинская помощь. К полуночи бригада была вымотана, будто все отработали не половину, а по две с половиной смены, не выходя из больницы. Но это было только начало. Когда думаешь, что хуже уже не будет, то обычно бывает, и так, что даже представить было не возможно. Около часу ночи очередная «скорая» привезла молодую девушку с огнестрельным ранением в область сердца. Она была ещё жива. Врачи были уверены, что операция вернет её в этот мир.

Вероника стояла у окна, смотрела в темноту ночи. В больнице ночью тихо даже в самые напряженные сутки. Пустые коридоры, полные призраков и шорохов, тёмные повороты и тени искореженных веток деревьев, скользящие вдоль окон черной лестницы, внезапные неизвестные звуки, исчезающие быстрее, чем вы поймете, что это. Иногда ночью бывало страшно, а если уж совсем хотелось острых ощущений, то следовало подать коллегам идею о приведениях и духах умерших на отделениях и начинался вечер рассказывания страшилок. А ещё было постоянное ощущение чьего-то присутствия, наверное, тех самых духов умерших. Зимой всегда было иначе, летние ночи светлее и не настолько тревожны. Зато зимой темнеет раньше, и можно вечерами, сидя на широком подоконнике, смотреть в окно на грузовики, проносящиеся в блеске габаритных огней по трассе, проходящей вблизи больницы. Они исчезают, они свободны. А ты сидишь и знаешь, что ближайшие двенадцать часов ты никуда не можешь уйти. Так и этим вечером Вероника смотрела в сероватое летнее небо, стоя у окна, времени сидеть на подоконнике на сей раз не было. Не так интересно, но и оставалось работать не так много — каких-то девять часов. Вечером она звонила Майку, и они договорились встретиться и прогуляться по центру. Когда тебе чуть больше двадцати лет, ты ещё можешь после тяжелых суток пойти гулять. Она обдумывала маршрут прогулки, полностью погрузившись в мысли, когда звонок телефона, разорвавший тишину отделения вернул её в реальность. Вероника бросилась к телефону, схватила трубку:

— Первая хирургия.

— Ника, это Юрий Иванович. У нас тут есть небольшая проблема. Нам надо в экстренном порядке получить кровь для идущей операции, требование я уже написал, и для огнестрела сердца нужна теплая первая группа, желательно положительная. И как выяснилось у нас не так много сегодня на смене в больнице тех, у кого первая положительная, и те кто мог, те уже кровь сдали, но её все равно мало. У тебя какая группа крови?

— Первая. Вы хотите сказать, что мне надо сдать кровь и потом продолжать работать?

— Там несколько человек уже в отделении переливания. Спустись, если можешь, это не обязательно, но ты можешь дать ей шанс.

— Хорошо.

Вероника, на ходу пристраивая колпак и застегивая верхние пуговицы на халате, поднималась в операционную за требованием для отделения переливания. Когда она поднялась в операционную, то поняла, что работы и правда много: заняты были все три экстренных стола.

«Да, чудесная ночь. Поработали замечательно. Хотя ещё не доработали до конца. И уж сегодня точно хуже уже не будет, может быть», — подумала Вероника. Заходя в операционную, она натолкнулась на Юрия Ивановича, выходящего в коридор:

— Быстро ты, однако, — иронично сказал Пустовой, намекая, что Фадеева слишком долго поднималась с отделения в операционную.

Вероника пропустила иронию мимо ушей и спросила:

— У нас ещё что-то будет сегодня?

— Да, Вероника, внизу ещё парочку интерны принимают. Один пойдет на пост, там Панченко уже пишет назначения, так, что это на твой пост, и один пойдет в операционную — это к Ирине на пост, каждой ещё по одному, чтобы не обидно было.

— Ага, мне и так уже достаточно и совсем не обидно, — съязвила Вероника.

Теперь Пустовой сделал вид, что не заметил шутки и серьёзно сказал: