Сны в ожидании зла (СИ)

Макс не заметил, как союзник скривил морду, и не услышал ворчание других. К чему древнему и сильному вампиру обращать внимание на эти жалкие создания? Всё изменялось, границы сновидения и ощущения, восприятие и осознание. Он не придавал значения этим изменениям, но ощущение, что в созданном им сновидении есть лишние персонажи, не отпускало, усиливалось, давило и напрягало. Усилием воли он отогнал навязчивые идеи. Ему ли обращать внимания на эти пустые тревожные мысли? Пусть слабые людишки бояться и паникуют, тревожатся по пустякам и страдают из-за мелочей. Макс знал, что он делает, и сейчас главным делом было догнать Веронику. Но время было потеряно на возню с сумеречными тварями. Когда всё это закончится, он разберется с ними, нет, даже не будет разбираться, он просто развеет их слабые тела в сумеречном мире сновидений, вернёт их туда, откуда призвал.

Пока Макс непростительно долго размышлял, Вероника уже стояла около окна на втором этаже. Она провела по стеклу рукой — просто черная грязь. Стекло не стало прозрачнее, но ей было немного виднее то, что скрывалось от её взора прежде. Вероника увидела, что окно выходит в колодец. «Куда оно могло ещё выходить? — усмехнулся Макс, — только в колодец, моя дорогая, только так. Хотя можно просто убрать его. И тогда ты будешь такой лёгкой и доступной жертвой». Но Макс хотел всё же, чтобы она в полной мере ощутила панику, безысходность, отчаяние. В тот момент, когда она ощутит волну безумия, исходящую от сумеречной твари, скрывающейся под человеческой личиной, тогда всё разрешится наилучшим для Макса образом. Не факт, конечно. Может быть, всё будет совершенно иначе. То есть, всё будет благополучно для Вероники и союзников. Макс знал, что когда Вероника, такая уверенная и самостоятельная, даже наглая, увидит, как преображается союзник, как меняется сновидение, тогда он покажет ей свою силу. В ту самую секунду, когда она будет уже на грани, когда будет готова к чему угодно ради спасения своей жизни, он возникнет из ниоткуда. Макс прикажет послушной сумеречной твари отойти от неё, и он явиться для неё во всей красе Спасителя. И тогда в молчании разума, он реализует свое право. Право на кровь. Это право принадлежало ему изначально. Все долгие годы он лишь искал ту единственную женщину, что откроет ему последний секрет человеческой жизни. Да, Вероника была той женщиной. Какие-то способности у неё были, только не такие уж и яркие. Макс знал, что Фадеева была видящей, а теперь уже и не сомневался, что и сновидящая из неё получилась. И он желал получить её. Макс упивался этими мыслями, смаковал картинку, которую рисовало для него непомерно разыгравшееся воображение.

Вероника тем временем успокоилась, она ощущала чье-то присутствие, но не могла понять кого именно. Разглядывая окно, думала: «Да. И что теперь? Как мне теперь выбираться отсюда?» Если она не испугается, то сможет осторожно открыть окно и попытаться вылезти. Второй этаж? И что? Как это так «второй этаж и всего-то»? Пока, пока, детка. До земли, наверное, не так далеко, но она не умеет летать. Точно не умеет? Хотя при всей странности происходящего это вполне возможно. Надо было попробовать. Она осторожно взялась за ручку, чтобы открыть раму. И замерла в жутком страхе, чувство покоя и уверенности испарилось, как по мановению волшебной палочки. Казалось, что невидимая поддержка просто исчезла, тот, кто помог ей не присутствовал больше в этой странном пространстве и времени.

Шаги! Кто-то очень торопился, почти бежал по коридору. Вероника поняла, что кто-то ищет её теперь более настойчиво. Она замерла. Жуткий страх не давал ей пошевелиться. Мысль одна быстрее другой проносились в раскаленном мозгу: «Бежать. Только куда? Я не знаю. Здесь тупик. Тупик. Тупик, уродский тупик, мать его тупиковая линия. ТУПИК! Шаги приближались. Тупик! Что делать? Это тупик. Конец». Она в страхе прижалась к стене. Внезапно, словно дом подчинялся чьим-то командам, в стене проявилась небольшая ниша. Вероника могла поклясться, что пару секунд назад её там не было. Вернулось ощущение покоя и присутствия чего-то сильного, дающего безопасность и уверенность. Или кого-то. Она попыталась укрыться в спасительной нише. Получилось, но так долго она стоять не сможет. Веронике было тяжело почти не дышать и совсем не шевелиться, сливаясь с холодной чужой стеной. Двое. Их было двое. Разговаривают, но так тихо, что она слышит только невнятные звуки. Голоса и шаги ближе.

— Она здесь? — робкий, заискивающий неприятно-скрипучий, похожий на утробный звук, голос одного из преследователей.

— Нет, вряд ли. Она не проходила здесь. Ты что не видишь, что нет никаких следов. Посмотри. Мы прошли, и на покрытом пылью полу остались следы, — рыкнул собеседник.

Человек, говоривший чувствовал себя Хозяином положения, Господином. Он не думал как отреагируют на его слова, он стремился показать, кто главный и любые попытки противодействовать его воле он расценивал как повод для смерти сопротивляющегося.