Сны в ожидании зла (СИ)

Да, это неплохо. Но хотелось бы начать так, чтобы взявший в руки книгу не отложил её через пару страниц, а продолжил читать. Веронике вспомнилось, как Макс в одной из глав вдруг начал откровенничать о личности автора. Правда, так ничего не сказал, что было для него очень характерно. В общем, надо было думать. Идею начать с готового сюжета Вероника отбросила сразу, так было и малоинтересно, да и подгонять рассказываемую историю под конкретный сюжет не хотелось, Вероника решила, что основой их общей книжки станет ситуация. Вот только какая? Пока мыслей не было. Фадеева покопалась в личных записях, в дневнике сновидений, в котором были сны даже десятилетней давности.

„Она стояла в полутьме двора, образованного четырьмя одиннадцатиэтажками. Темный плохо освещенный неровный квадрат, покрытый частично гравием, частично проросшей сквозь камни и асфальт травой вызывал двойственное чувство: смесь тревоги и уверенности, что всё происходит так, как нужно. Вероника оглянулась, но не увидела ничего. Оглядываться страшно. Она неуверенно приблизилась к бесформенной тени в центре. Откуда в городском дворе колодец? Без воды, но всё, же колодец. Рядом стояла Женька:

— Не хочешь заглянуть в сердце двора? — Спросила Женька.

— Нет, как-то пока не думала об этом, — ответила Ника.

— Может быть, нам стоит подойти ближе и посмотреть что там?

— Не знаю, Женич, может быть и стоит. Но я не хочу.

— Кто кроме тебя? Кто ещё сможет это сделать?

Веронике ничего не оставалось, как подойти ближе к зияющей черноте колодца. Легкое прикосновение холодной тяжелой руки, когда Вероника хотела обернуться, чтобы увидеть, кто это, она не удержалась, стоя на краю колодца и соскользнула в него. Падение не было долгим, боль от удара она почти не почувствовала. Вероника стояла в центре слабо освещенного круга, от которого лучами расходились узкие гранитные коридоры-колодцы. Она чувствовала, что в подвижной и живой темноте кто-то есть. И их достаточно много. Серые тени крадучись тянулись к ней, жались как беспомощные щенки, потерявшие мать. И ещё она слышала тяжелое дыхание и легкие шаги. Страх сжимал на горле свои цепкие пальцы, дышать было трудно, сердце колотилось в бешеном ритме, во рту пересохло, а ноги онемели, лишая Веронику возможности бежать…“

Нет, такое начало не годилось. Красиво, конечно. И даже вполне остросюжетно. Но вы стали бы читать книгу, которая так начиналась бы? Вероника знала, что она не стала бы читать дальше, хотя и любила мистику. Отложив свою книгу, Вероника снова вернулась к сочинению Макса. Она снова и снова вчитывалась, пытаясь найти что-то скрытое за словами. Но, к чему было ворошить прошлое? Макс и, правда, изменился, он совсем не такой, каким был десять лет назад. Вероника вспомнила, как пару лет назад он позвонил ей:

— Ну, что? Чувствуешь приближение события? — спросил её Макс.

— А что, должна? — уточнила Вероника.

— Да…Я тут решил заехать, напомни адрес, пожалуйста.

Через полчаса они сидели на кухне и пили кофе.

Когда-то Макс говорил, что она отлично варит кофе, и сейчас Вероника решила сделать это как можно лучше. Когда она возилась около плиты, то пыталась принимать соблазнительные позы, но видимо, Макса сейчас это не интересовало. Александровский молчал, курил. Вероника не могла смотреть ему в глаза. Ей было трудно, когда она встретилась с ним взглядом, она просто оцепенела. Нет, не от ужаса, как можно было бы написать. Вероника не могла понять своего чувства к Максу. Она вглядывалась в бледные, как ей показалось, желтые глаза Макса. Мысли одна быстрее другой пронеслись в её сознании: „У него желтые глаза! Как у зверя. И мне не хочется, чтобы он оставался тут рядом со мной. Или нет, наоборот, я очень хочу, чтобы он остался, и боюсь, что он согласиться. Нет, я не хочу, чтобы это зло пребывало рядом, ни в каком виде, не хочу“. Вероника прикрыла глаза. Говорить не хотелось, не хотелось вообще ничего. Кофе закончился. Макс изучал её, считывая информацию. Вероника не могла понять, что конкретно она должна делать, что он ждет от неё. Она снова стала напряженно думать: „Может быть, я должна предложить ему остаться? Или нет? Я не понимаю“. Ей очень хотелось подойти к нему, обнять, но не хотелось, чтобы он оттолкнул её, а он мог так поступить. Фадеева не могла сказать, что знала его очень хорошо, но то, что Макс мог быть очень грубым, не сомневалась. Вероника продолжала молчать. Макс поднялся:

— Ладно. Спасибо за кофе. Мне пора.

— Да.

— Пока.

Вероника проводила его до двери. Закрыв за ним входную дверь, постояв в прихожей, прислушиваясь к себе и не уловив никаких мыслей, вернулась на кухню. Она опустилась на стул, в задумчивости крутила в руках кофейную чашку. „К чему все эти мимолетные пустые встречи? Зачем он приезжал?“ — спрашивала себя Вероника. Она не знала ответов на эти вопросы.