Читаем Сны золотые полностью

испытаний ума и души, горы прочитанных книг, тысячи и тысячи рабочих часов...

В общем, занудство.

А хочется всего, сразу, много. И чтобы при этом совсем не утруждаться. Чтобы однажды утром

проснуться богатым и знаменитым. Только так!

Я ведь не в осуждение говорю. Все мы такие. Про другие народы не знаю, но ведь это у нас

родилась, это наша заветная сказка - "По щучьему велению..."

Мы знаем, что так не бывает. Но очень хочется.

Знаем, что Маркесу однажды в миг, "по щучьему велению", пришла идея романа "Сто лет

одиночества", а потом он уволился с работы, продал все, что имел, и на полтора-два года

заперся в рабочей комнатушке...

Видим, что Чак Норрис работает как сто индийских слонов. Попробуй-ка снимись в таком

количестве фильмов, да ни у какого человека, кроме чемпиона мира по карате, просто

физических сил не хватит! Конечно, он не пьет и не курит в первую очередь потому, что ему

не нравится, не хочется, противно. Но в какой-то степени и потому, что помешает работе.

Все мы знаем и видим. Но очень хочется стать Чаком Норрисом, кашляя от табака, сипя от

алкоголя, не делая даже утренней зарядки. Очень хочется стать Маркесом, придумав или

даже написав две более или менее складные фразы.

И вот здесь-то в юные умы и сердца закрадывается соблазнительная мысль о связи творчества

и наркотиков. А вдруг!

Увы.

Насчет труда я занудствовать больше не буду. А скажу сразу главное слово.

Талант.

Он или есть - или нет.

И даже труд, каторжный труд - не заменит таланта.

А вы говорите о наркотиках...

Лучше всего об этом сказала моя теща Наталья Вениаминовна: "Там, где ничего не положено

- там ничего не возьмешь..."

И с этим уже не поспоришь.

А теперь, наконец, об эксперименте, который поставила на себе Катя Клешина. Она девочка

не без способностей. Вот и решила однажды не просто так колоться, а вроде бы со смыслом.

Создать что-нибудь эпохальное.

Подчеркиваю: Катя имела в виду акт сознательного творчества. Роман, рассказ или повесть.

От третьего лица. Чтобы все как у настоящих писателей...

Потому что некоторые наркоманы тоже пишут, но... Просто садится человек и записывает

свои ощущения после дозы. Я бы назвал это потоком наркотического сознания. Может быть, в

одном из следующих изданий книги я и приведу образчик...

Катя же стремилась совсем к другому.

Вколола дозу, дождалась прихода и села за стол. Там уже лежала ручка и большая общая

тетрадь.

Очнулась она утром. Подошла к столу и увидела, что полторы страницы тетради вкривь и

вкось исписаны одной и той же фразой: "Какая же я дура...", "Какая же я дура...", "Какая же я

дура...", "Какая же я дура..."

Укол Кастанеды

В последнее время имя американского философа и писателя Карлоса Кастанеды становится

довольно популярным под нашими родными осинами, чинарами и даже на ягельных

пространствах тундры. Я бы сказал - модным. Его книги выходят в различных издательствах

Москвы и других столиц Содружества Независимых Государств. Однажды в прямом эфире

"Маяка" я разговаривал с библиотекарем из Кишинева, и она в числе самых читаемых

студентами книг назвала произведения Кастанеды…

Кто захочет - тот прочитает, вникнет в суть. А я изложу только сюжет.

Герой книги «Учения дона Хуана: путь знания индейцев яки», студент Калифорнийского

университета, знакомится с индейцем по имени Хуан - знахарем, колдуном, магом.

Становится его учеником, которому индеец открывает тайны мистического знания. Делается

это так: герой под руководством учителя принимает те или иные экзотические наркотики, возносится, перемещается во времени и пространстве, живет и действует в «необычной

реальности», а затем подробно пересказывает свои видения и переживания. А дон Хуан ему

все потом объясняет, открывает глубинную суть и связь явлений.

Другими словами, герой книги поставил эксперимент на самом себе. Что ж, это его право.

Точно так же безусловно право толкователей, авторов предисловий и послесловий рассуждать

о том, что образ дона Хуана является «самым значительным персонажем человеческой

фантазии после Христа», об «откровениях» и «немыслимых озарениях», о том, что, «овладев

эзотерическим знанием, человек достигает просветления духа». И так далее. Не будем

иронизировать…

Но вот нашенские толкователи Кастанеды переходят к тому, что имеет под собой более или

менее твердую почву.

«Каждый человек приговорен к конкретной земной участи. Это немножко безрадостно... Так

хочется преодолеть свое «я». С одной стороны, человек изо всех сил старается закрепиться в

собственной психологической нише, обжить ее. А с другой - сам же ее взрывает, - пишет

один из наших толкователей, ученый-философ, в предисловии к книге Кастанеды. - И наше

столетие, - продолжает толкователь, - наглядно демонстрирует эту потребность. Молодые

радикалы 60-х годов во многих западных странах представляли индивидуальную жизнь как

смену карнавальных масок. Хватит быть клерком, поеду в индейскую резервацию. И

наркотики пришлись ко времени...»

Стоп! Это в каких эмпиреях надо витать, чтобы вот так походя говорить о... пользе

Перейти на страницу:

Похожие книги

Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное