Со многими неизвестными. Угол белой стены

— Ни о чем не разговаривали. Он баранку крутил… А я вперед смотрел. — Чуприн вдруг усмехнулся: — Девочка у него там изображена классная. И не наша.

Сергей насторожился. В первый момент он даже не понял почему. Может быть, потому, что Чуприн наконец самостоятельно что-то вспомнил, хоть какую-то деталь, которую ему не могли подсказать.

— Когда он тебе предложил купить гашиш, по дороге или когда приехали? — спросил Сергей.

— Не помню, — ответил Чуприн и потер лоб. — Память у меня никуда стала.

— Так. Ну ладно. А нож потом куда дел?

— Нож? Зашвырнул. В кусты около дома. Куда ж еще?

«Помнит, — подумал Сергей. — Кое-что он все-таки помнит. Но только…»

Его все больше охватывала какая-то непонятная тревога. Рассказ Чуприна почему-то перестал вызывать доверие. Хотя все как будто сходится, все так и должно было произойти. И Вальков докладывал именно так.

— Вспомни-ка, Леонид, что ты делал в тот день около аэропорта? — спросил Сергей. — Зачем туда ездил?

— Я-то? — неуверенно переспросил Чуприн и снова потер лоб. — Не был я там вроде…

— Тебя там тоже видели.

— Не был я там, и все.

— Ладно, допустим, А в закусочной около вокзала был утром?

— Не помню, — хмурясь, ответил Чуприн. — Ничего я больше не помню. Понятно? Ничего!..

Он вдруг дернулся, и в помутневших его глазах снова блеснуло лихорадочное возбуждение.

— Чего еще надо?! — крикнул он, подавшись вперед. — Чего надо?! Говорю, убил! И все!.. Ох, мне бы скорее только… скорее…

Он в который раз уже потер грудь, словно пекло его там, жгло что-то.

— Тебе лечиться надо, Леонид, — тихо сказал Сергей. — Тебя мать ждет…

Он не мог понять, почему он вдруг это сказал. Мать? А сколько людей ждало Гусева, убитого этим парнем; Ведь убийца же сидит перед ним. Не лечить его надо, а…

— Мать? — криво усмехнулся Чуприн. — Нужен я ей, матери. Отмучилась она со мной… Все… отмучилась… — И я тоже…

— Ну ладно, — решительно сказал Сергей. — Хватит на первый раз.

Он вызвал конвой.

Когда Чуприна увели, Сергей устало потянулся в кресле, потом встал, прошелся по кабинету, задержался на миг у окна.

Тревожное ощущение, возникшее, где-то в середине допроса Чуприна, не покидало его. Что-то было не так на этом допросе, что-то не так. Что же именно? Да, Чуприн многое не помнит или не хочет вспомнить. На вот как он оказался в Шпильковском переулке, это он помнил и, испугавшись, не захотел сказать. Испугался! В этом Сергей убежден. Но сейчас не это главное. Сейчас главное то, что вдруг вспомнил Чуприн и о чем сказал. Это не могло вызвать у него опасений. Он сказал, что Гусев крутил баранку, а он сидел и смотрел вперед и заметил, кстати, фотографию какой-то «не нашей» девчонки, «там у него», сказал он. Но это означает…

Сергей вдруг почувствовал, как маленькая, едва заметная трещинка возникла в убедительной, стройной, подкрепленной несокрушимыми уликами версии. Валькова. Едва заметная, совсем крошечная трещинка.

…В тот же день под вечер Сергей вместе с Ибадовым поехали на Цветочную улицу.

По дороге Мурат показывал Сергею новые проспекты, здания, бесконечные кварталы жилых домов, показывал с гордостью и радостью за свой город, за его людей, за дружбу, которая помогла в такой короткий срок залечить раны страшного землетрясения, сделать Ташкент еще красивее. И Сергей искренне восхищался и этими зданиями, и широкими, прямыми проспектами.

Потом они ехали по тихим тенистым улицам, где за деревьями и арыками стояли уютные небольшие домики с занавесками на окнах и телевизионными антеннами, со скамейками у высоких глухих ворот. Проезжали они и узкими, изломанными улицами старого города, вдоль, которых тянулись бесконечные глухие глиняные дувалы, пыльные, местами полуразвалившиеся. И Мурат объяснял, что в старину улицы нарочно строили с такими резкими поворотами, чтобы легче было обороняться от напавших врагов.

Наконец они выехали на небольшую шумную площадь, и Мурат сказал, махнув рукой:

— А вот и Цвёточная улица, пожалуйста. Мы в тот вечер как в нее въехали, так сразу машину увидели. В темноте желтые подфарники у нее горели. Больше тут никакого света нет, пожалуйста. Видите?

— Вижу, — задумчиво ответил Сергей. — А в самой машине свет горел, не помните?

— Никакого света, что вы.

Они подъехали к тому месту, где стояла машина Гусева.

Сергей вылез и огляделся.

Да, совсем небольшая улочка, и узкая. С одного конца перегорожена, там стройка. И вечером здесь совсем темно. Это ясно. В сгущавшихся сумерках уже сейчас тонули глухие, без окон, стены домиков на противоположной стороне.

Они прошли улицу из конца в конец, потом Сергей неторопливо, словно считая шаги, перешел на другую сторону, постоял там. Вернувшись к поджидавшему его около машины Ибадову, он снова задумчиво оглядел улицу и вдруг попросил водителя развернуться. Он пристально следил, как машина тяжело, неуклюже, дважды подаваясь назад, совершила этот маневр.

— Давайте теперь пройдем к дому Чуприна, — предложил Сергей. — Тем же путем, каким он мог идти в тот вечер.

— А он мог только так, — сказал Ибадов и направился к воротам возле маленькой часовой мастерской.

— Работает? — кивнул на нее Сергей.