Со многими неизвестными. Угол белой стены

— О нем ты мне ничего не скажешь? — спросил, не утерпев, Сергей.

— Я уже сказал, — Алек нахмурился. — Плачу только по своему счету.

— А он ведь и по твоему платил.

— Его дело…

— Ладно. Итак, это все была глупая гордость. Ну, а красивая женщина? Он познакомил?

— Не имеет значения. И вообще прошу… Не трогайте этого. Оченьвас прошу, — в больших карих глазах Алека мелькнула такая боль, что Сергею на миг стало не по себе.

«Их познакомил, конечно, Семенов, — подумал он. — Это на него похоже. С кем же он его познакомил?» И тут вдруг Сергея словно осенило. Безразличным тоном он заметил:

— Кстати, сегодня вечером я увижу Тамару.

Алек метнул на Сергея тревожный взгляд, но тут же, спохватившись, опустил голову. На бритом виске у него проступила и лихорадочно запульсировала жилка.

Сергей молчал.

— Ее не трогайте, — глухо, через силу произнес наконец Алек. — Она ничего не знает. Клянусь, ничего.

— Она была с тобой на вокзале, — напомнил Сергей. — Она встречала тех, кто привез чемодан.

Алек рывком поднял голову и с гневом посмотрел на Сергея, уголки губ у него подергивались.

— Вам мало моего слова? Да? Мало?…

— Просто ты не все знаешь, — возразил Сергей. — И я тоже, к сожалению.

— Ее послали, понимаете? Она ничего не знает, — упрямо повторил Алек.

«Семенов послал их встречать тех, с чемоданом, — подумал Сергей. — А потом Алек пришел ночью за этим чемоданом. Но письмо… Семенов так испугался, прибежал сюда».

— Кто грозил убить Семенова?

— Не знаю, — резко ответил Алек.

Что ж, это было вполне вероятно.

Но тут же Сергей ощутил еле заметную трещинку в, казалось бы, стройной версии о Семенове. В письме ведь содержалась угроза, и Алек пришел за чемоданом. Может быть, Алек поссорился с Семеновым, например из-за Тамары, и потребовал свою долю? Тогда выходит, что письмо написал он. Впрочем, это легко проверить, стоит только сличить почерки. И трещинка, сузившись, готова была уже исчезнуть.

— Вот что, — сказал Сергей и протянул Алеку лист бумаги и свою ручку. — Напиши, пожалуйста, то, что мне рассказал.

Алек пожал плечами.

— Зачем, дорогой?

— Так надо.

— Ну, если надо… Значит, где работал этот год, так я понимаю?

— Да, да.

Алек стал торопливо писать, потом передал листок Сергею!

— Пожалуйста, проверяйте. До последнего места работы, — он усмехнулся, — всюду трудился честно.

— Больше ты мне ничего не хочешь сказать? — спросил Сергей.

Алек покачал бритой головой, потом тихо сказал:

— Только не трогайте ее.

— Эх, — грустно покачал головой Сергей. — Какой же ты слепой?!

Алека увели.

Через некоторое время в кабинет вошел Лобанов и удивленно посмотрел на Сергея. Тот задумчиво курил, откинувшись на спинку кресла и устремив неподвижный взгляд куда-то в пространство, и даже не повернул головы на звук открываемой двери.

— Предвкушаешь? — иронически осведомился Лобанов. — Свидания ждешь?

Сергей молча, с усилием потянулся, раскинув руки в стороны и вытянув под столом ноги.

— Ну, что Алек? — поинтересовался Лобанов.

— А! — досадливо махнул рукой Сергей. — Действительно, глупая гордость и красивая женщина. Последняя, между прочим, Тамара. Но парня жаль не могу тебе сказать как. — Он коротко передал свой разговор с Алеком и в заключение сказал: — Надо сравнить его почерк, — он указал на листок бумаги перед собой, — с почерком в письме Семенову.

— Теперь уже до понедельника, — ответил Лобанов. — Восьмой час, все ушли.

— Да, конечно…

— А я сейчас говорил с Москвой и Волгоградом, — загадочно произнес Саша.

— Ну?…

— МУР отыскал Прохорова.

— Не может быть!

— Точно. Семен Трофимович Прохоров… кандидат экономических наук, старший научный сотрудник…

— Тьфу!

— Погоди. Есть еще один Прохоров, тоже Семен Трофимович. Отбывал наказание за убийство с тридцать пятого по сорок первый год. Сегодня нам выслали из архива его дело. Там фотография, дактокарта, прошлые связи. Словом, все. В Москве официально не проживает. Но… — Лобанов хитро усмехнулся, — его обнаружили в Волгограде.

— Та-ак, — оживился Сергей.

— В пятьдесят девятом году там был зарегистрирован его брак с гражданкой Ивановой, а через два года расторгнут. Подала на развод сама Иванова: мучений с ним не выдержала. Представляешь, если даже в те годы развели?

— Представляю. Где он там работал?

— На плодоовощной базе. Бухгалтером.

— Бухгалтером? Интересно…

— Вот, вот. Поэтому снова позвонил в Москву и Косте сказал то же самое: интересно. В смысле Горлиной. Она кассир, а он, видите ли, бухгалтер. Вот только Прохоров в том учреждении не работает.

— Не имеет значения.

— Именно…

Друзья понимающе переглянулись, и оба одновременно рассмеялись, весело, как давно не смеялись.

— Значит, Прохоров существует, — сказал Сергей. — Он действительно отбывал заключение. И именно он был женат на Ивановой. Это уже кое-что. Ты не находишь?

— Нахожу. Это действительно только кое-что.

— Погоди, будет и остальное.

— Между прочим, я попросил Москву найти и дело Федорова, — деланно безразлично сообщил Лобанов.

— Ну что ж. Пригодится, — тем же тоном откликнулся Сергей. — Мне же хлопотать за него.

— Главное, чтобы он тебе никаких других хлопот не причинил.