Со мной летела бомба

— Что, в армии не служил, что ли? — невозмутимо пробурчал Верховцев, проламывая подошвами наст. — Та же полоса препятствий.

Служил, служил. Но на полосе препятствий щит не два с половиной метра. И разбегаются к нему по земле, а не по метровому сугробу.

Обход строения занял около двадцати минут. Это было предусмотрено общим временем. Итак, стена.

Более мощный Дима подсел, и я встал ему на плечи. Нет таких стен, через которую русский мент не перелезет. Выпрямившись, я понял, что в таком положении я смогу очень удобно прострелять каждый сантиметр двора Юнга. Где охрана? Где собаки? Сожрали, наверное, всех собак. Все равно — уезжать…

Перемахнув ногу, я протянул Диме левую руку. Оказывается, это не так уж трудно — без шума залезть на стену. Все, сейчас мы спрыгнем вниз, и обратного пути уже не будет. Но мы его и не искали. Если с той стороны стены был мягкий снег, то с внутренней — асфальт. Прислуга следила за домом тщательно. На это я обратил внимание еще тогда, в свой первый вынужденный визит.

Десяток быстрых шагов, и мы у другой стены. Теперь уже — стены дома.

— Как думаешь, нас уже просчитали?

На лбу опера в свете окон опять блестели бисеринки пота. У каждого чувство ответственности и готовности на все проявляется по-разному. У меня вот, например, сразу влажнеют ладони…

— Не знаю, — честно признался я. — Во всяком случае, камер не видно.

— Я и корейцев не вижу, — нехотя возразил мне Дима. — Однако они здесь. Ты по-корейски умеешь говорить? — прозвучал самый глупый из последних вопросов моего коллеги. Перед этим вопросом до сегодняшнего момента первое место занимал его вопрос квартирному вору Домушину: «Зачем ты украл магнитофон?»

— Я нет, а вот тот… кажется, умеет, — я дернул Верховцева за рукав, и он вместе со мной скрылся за углом.

В глубине двора располагался гараж машин эдак на десять, размером с гараж нашего РУВД, и из его калитки вышел, вытирая руки тряпкой, маленький человечек. Он торопился к дому. Сейчас все зависело от нашей сдержанности.

Человечек заскочил на крыльцо и нажал на стене, рядом с дверью, кнопку. За перегородкой прозвучал какой-то вопрос, состоящий из одних гласных.

— Юа-ина-уы! — или что-то похожее — это был ответ товарища с тряпкой.

— Во язычина! — едва слышно восхитился Верховцев.

Защелкал замок…

Теперь — пан или пропал.

Мы лениво вывалились из-за угла и стали подниматься на крыльцо. По странному тягучему звуку сзади я понял, что Верховцев даже пытается изобразить раздирающую рот зевоту. Человечек смотрел на нас без тревоги. Я подмигнул ему. Последний раз щелкнул ригель замка, и дверь распахнулась. Ситуация была такова, что перед нами могли оказаться как двое человек, так и сотня, одетых в кимоно. Но привратник был один. Спокойствие на его лице не успело трансформироваться в подозрение. Движение Верховцева оказалось быстрее мимики корейца. Металлический торец дробовика поверг охранника в уныние. Он отлетел к стене и скользнул по ней, как кусок масла по раскаленной сковороде. Выбежавшая из его ноздри струйка крови стала расползаться пятном на белой рубашке.

Я схватил смотрителя гаража за шею.

— Сколько человек в доме?

Он пытался мотать головой, из чего следовало, что он не понимает русского языка, как в прямом, так и в переносном смысле.

— Ладно, — мне пришлось согласиться с логикой человечка, — зададим вопрос по-другому.

Я с силой воткнул ему замерзший «ПМ» в район ширинки и снял предохранитель.

— Человек, наверное, пятнадцать, — без намека на акцент ответил смотрящий за «конюшней».

— Молодец, — я забросил его себе за спину. — Свидетель ваш!

Сзади послышались короткий выдох Верховцева, треск лба и стук костей о паркет. Работать со свидетелями он умел как никто другой в отделе.

Я приоткрыл тяжелую дверь. Через нее меня в прошлый раз выводили на улицу. Никаких камер в помещении я тогда не заметил, поэтому мы быстренько проскользнули под массивную витую лестницу. Ступени были сплошные, с тяжелыми перилами и балясинами, поэтому нас можно было обнаружить только в том случае, если кому-то понадобится заглянуть в угол, под лестницу. Процент вероятности этого невелик, однако скоро эти двое очухаются и поднимут такой крик, что охрана будет заглядывать не только под лестницы, но и друг другу в задницы.

Если бы не Ольга, мы бы никогда не посмели проникнуть в это осиное гнездо. В доме даже воздух был пропитан криминалом, поэтому повод вызвать пару отделений СОБРа напрашивался сам собой.

Я уверен, что, если перевернуть весь дом, поднять паркет и отодрать обои, появятся и оружие, и наркотики, и документация, которая может упрятать любого здесь присутствующего лет на двадцать пять. Но мне была нужна Коренева, мой пока единственный свидетель. Потерять ее значило потерять все. Значит, и Леша зря порезан, и парни вхолостую мучаются. Но даже не это главное. Если я не найду девушку, я никогда не докажу, что Юнг и Табанцев — подонки. Они не сядут на скамью и не станут черпать баланду из параши. А в этом случае я могу смело сказать, что последние восемь лет я прожил зря и в полиции мне делать больше нечего.