Со мною в ад

— Да уж давно, восемь лет. Этот дом был деда Якима, и никак он не хотел продавать дом, зачем, говорит, мне деньги, на похороны у меня отложено, мне и не надо больше… Ну, ладно, а этот Гено — не знаю, говорили ли вы с ним, — так вот, этот Гено как завелся… Пришел сюда, как стал умолять, упрашивать, день за днем… Я, говорит, буду смотреть за тобой, живи здесь, никто тебя не тронет. Не знаю, как он уговорил деда Якима, но тот продал дом. Сначала я все удивлялась — зачем ему, Гено то есть, этот хлам, эта развалюха с клопами да тараканами. Но Гено, он хитрый, ему пальца в рот не клади. Оказалось, что за эту кучу гнили он, как собственник, получит две квартиры в новом доме, который строится. А мне пока комнату сдал… Он, Гено, еще тогда смекнул про это дело, все предвидел. Во-он эти дома новые, понастроили их кругом, только наш квартал остался, но к весне, говорят, и нас рушить будут. А Гено этот страшный человек, я точно говорю, через трубу пролезет, но свое отхватит. И все ему надо, все ему мало — одна машина есть, мало, давай вторую, да две квартиры, да участок дачный в Симеоново… И любовница туда же…

— Если можно, пожалуйста, поконкретнее, в связи с происшествием. Хотя и то, что вы рассказываете, очень интересно… Значит, у него есть любовница?

Зорка поднялась, подошла к окну, поглядела сквозь него, будто хотела убедиться, что во дворе никого нет, потом медленно пересекла комнату, задумчиво разгладила кружевную салфетку на буфете, быстро повернулась и села рядом со мной.

— Вас как зовут? — спросила она, взмахнув длинными ресницами.

Вопрос застиг меня врасплох.

— Мм, это не имеет значения, но… Дамов моя фамилия.

— Видите как, товарищ Дамов, — Зорка пристально поглядела на меня, — тому следователю я не говорила, а вам скажу… Долго я думала и скажу: я знаю, кто это сделал!

Она, наверно, ожидала, что глаза у меня заблестят, я вскочу со стула и стану тормошить и торопить ее, но я продолжал спокойно сидеть на месте и невозмутимо глядеть на нее.

— Да, знаю! — повторила она с нажимом, наклонилась ко мне и с видом заговорщицы зашептала: — Все сделала эта старуха, мать Тони, его любовницы…

Я не переменил позы, даже глаза отвел и теперь «рассеянно» глядел в окно.

— Она была у них накануне вечером, — продолжала шептать она. — Сюда пришла искать его… к жене… Они, наверно, в разводе, но все-таки…

— Кто в разводе? — тихо и «безразлично» спросил я.

— Ну как кто? Гено и Венче, кто же еще… Он подал в суд… Они подрались возле кино, и на другой день он подал…

Наконец и я задвигался.

— Так! Ну-ка, давайте все по порядку, я хочу сказать — сначала!

Она слегка оторопела от моего внезапного натиска и задумалась.

— Ну, что было сначала? Он с этой Тони ходит уже несколько лет. Венче узнала про это не так давно, но она добрая — и молчала… Да и потом, ради ребенка — куда она денется с девочкой-то… Девочка маленькая еще… Ну, известное дело, плачет Венче, тяжело ей… Измучилась бедная, похудела как… Ну вот, в тот вечер она увидела, как они вдвоем выходят из кино, — и не выдержала: как стала колошматить Тони сумкой, и все по голове, все по голове… Ну ладно, а Гено этот прижал ее, Венче, к стене и тоже давай бить… Вытрясу из тебя всю душу, говорит… Вернулась Венче домой вся синяя. На другой день он пошел в суд и подал на развод. Но молчит, не говорит ничего. И все дома сидит — тихий, смирный, никуда не выходит… Пока однажды вечером…

Она пружинисто вскочила со стула, рванулась к буфету, вынула оттуда початую бутылку коньяка и две рюмки. Поставила на стол. При ее полноте — такая легкость и быстрота в движениях…

— Спасибо, но я не пью, особенно на работе. Лучше давайте-ка продолжим. Значит, вы говорите, в тот вечер пришла…

— А, да-да… — Она снова уселась, уютно облокотившись о стол. — Она приходила, мать… И прямо к ним в комнату… О чем они там говорили, не знаю, только слышала, как она кричала на Гено — почему не приходил к ним последние дни, какое он имел право заставлять Тони волноваться и все в таком духе… А потом Венче не выдержала и выскочила из комнаты, плачет, во двор побежала… Гено за ней, схватил ее за руки, говорит ей что-то, успокаивает. А эта, старая, сидела одна в комнате, да… Ну, Гено кое-как успокоил Венче, она ведь такая добрая. Вернулись они в дом, и он как закричит на старуху: убирайся отсюда! А она сидит, сидит и не двигается. Он опять кричит, стучит по столу, наконец та встает, что-то бормочет под нос, ну и пошла к двери, а Гено ее почти насильно вытолкал. А она ему напоследок: «Ты ничтожество, мы тебя знать не хотим!» Вот так.

— Это было вечером, накануне происшедшего, не так ли?

— Именно так, — энергично закивала головой Зорка.

— А что было на следующий день?