Со шпагой и факелом. Дворцовые перевороты в России 1725-1825

Но между тем сам Павел ускорил исполнение их замысла: он день ото дня становился запальчивее и безрассуднее в своих взысканиях, не замечая, что его умышленно раздражают, чтобы произвести более недовольных.

Наконец заговор сделался до такой степени известным в Петербурге, что и сам Павел узнал о нем. В гневе своем, наделав множество неприятностей на вахт-параде, он призывает к себе военного губернатора.

– Знаете ли вы, что было в 62-м году?

– Знаю, государь, – отвечает Пален.

– А, знаете ли, что теперь делается?

– Знаю.

– А что вы, сударь, ничего не предпринимаете по званию военного губернатора? Знаете ли, кто против меня в заговоре?

– Знаю, ваше величество. Вот список заговорщиков, и я сам в нем.

– Как, сударь!

– Иначе как бы я мог узнать их всех и их замыслы? Я умышленно вступил в число заговорщиков, чтоб подробнее узнать все их намерения.

– Сейчас схватить их всех, заковать в цепи, посадить в крепость, в казематы, разослать в Сибирь на каторгу! – возопил Павел, расхаживая скорыми шагами по комнате.

– Ваше величество, – возразил Пален, – извольте прочесть этот список: тут ваша супруга, оба сына, обе невестки – как можно взять их без особого повеления вашего величества? Я не найду исполнителей и не в силах буду этого сделать. Взять все семейство вашего величества под стражу и в заточение без явных улик и доказательств – это столь опасно и ненадежно, что можно взволновать всю Россию и не иметь еще чрез то верного средства спасти особу вашу. Я прошу ваше величество ввериться мне и дать мне своеручный указ, по которому я мог бы исполнить все то, что вы теперь приказываете; но исполнить тогда, когда на это будет удобное время, т. е. когда я уличу в злоумышлении кого-нибудь из вашей фамилии, а остальных заговорщиков я тогда уже схвачу без затруднения.

Павел дался в этот обман и написал указ, повелевающий императрицу и обеих великих княгинь развезти по монастырям, а наследника престола и брата его Константина заключить в крепость, прочим же заговорщикам произвесть строжайшее наказание. Пален с этим указом обратился к наследнику и с помощью некоторых приближенных к нему лиц исторгнул у Александра согласие низвергнуть с престола отца его.

Раздражение Павла возрастало каждый день. За два или три дня до своей кончины он многим державам велел объявить войну. Курьеры с этими указами были задержаны, и это еще более ускорило его смерть и еще более склонило наследника на предложение заговорщиков. Однако Александр упорно настаивал, чтобы не лишать отца его жизни. Хотя это ему и обещали, но он должен был предвидеть, что лишить самодержавного государя престола, оставя ему жизнь, дело немыслимое.

Коль скоро Павел не мог обуздывать сердца своего до такой степени, что даже увлекался в гневе противу равносильных ему иностранных держав, то уже само собою разумеется, что противу подданных своих негодование его доходило до величайшего исступления после известия о заговоре и после того, как он злобным и подозрительным оком смотрел и на жену, и на детей своих. Равным образом понятно, что заговорщики не могли оставлять его долгое время в таком сомнительном и опасном для обеих сторон положении. Надо полагать, что вышеприведённый разговор Павла с Паленом был не ранее как 10-го или, быть может, 11-го марта поутру; вероятнее, что 11-го.

В этот день император был очень гневен на своем вахтпараде, или разводе; однако не сделал никого несчастным. Вероятно, страх удерживал уже его. После развода военный губернатор приказал всем офицерам гвардии собраться в его квартире. Прямо из экзерцир-гауза офицеры отправились к нему и ждали более часу. Фон-дер-Пален все был во дворце. Пройдя домой особым подъездом, он немедленно вышел к собравшимся и с мрачным, расстроенным лицом довольно грозно сказал им: «Господа! Государь приказал объявить вам, что он службою вашею чрезвычайно недоволен, что он ежедневно и на каждом шагу примечает ваше нерадение, леность, невнимание к его приказаниям и вообще небрежение в исполнении вашей должности, так что ежели он и впредь будет замечать то же, то он приказал вам сказать, что он разошлет вас всех по таким местам, где и костей ваших не отыщут. Извольте ехать по домам и старайтесь вести себя лучше».

Все разъехались с горестными лицами и с унынием на сердце. Всякий желал перемены.

В тот же день 11-го марта вот что произошло в лейб-гвардии Семеновском полку.

Командир полка Л. И. Депрерадович приказал одному из батальонных адъютантов, молодому прапорщику 16-17 лет, явиться к нему после развода. Юный семеновец приезжает от военного губернатора прямо к командиру полка.

– У тебя есть карета? – спрашивает командир.

– Есть, ваше превосходительство.

– Где ты сегодня обедаешь?

– У тетки (такой-то).

– Ты не отпустишь кареты домой или куда в другое место?

– Нет, ваше превосходительство, а впрочем, как прикажете.