Со стыда провалиться

Затем настал мой черед. Вполуха слушая, как библиотекарша меня представляет, я уже чувствовал прилив адреналина и с нетерпением ждал своего выхода. Я вышел вперед, как боксер из угла ринга, и без всяких вступлений начал читать первое стихотворение. На третьей строчке следующего меня вдруг пронзило кошмарное ощущение: зуб шатался в дырке. Не успел я дочитать до конца, как он уже снова был у меня в ладони, и последние строчки я откровенно прошепелявил. Почти вся взрослая часть аудитории сдавленно хихикала. Я вставил зуб обратно в рот и приступил к третьему стихотворению, но эта попытка вышла еще менее успешной, и мне постоянно приходилось подтыкать зуб кончиком языка. Поскольку результат меня не удовлетворял, я еще подпихивал зуб большим пальцем правой руки. Должно быть, в тот момент я походил на Чарли Чаплина в «Великом диктаторе». Само собой, из-за моих ухищрений декламацию прерывали частые незапланированные паузы. Теперь хохотали все, включая подростков. Библиотекарша выбежала за дверь, не в силах удержаться от смеха.

Я бросил взгляд на часы и на список стихов. Боже, я не дошел еще и до половины! Это было самое отвратительное выступление в моей жизни. Я обратился к слушателям с вопросом, нет ли среди них дантистов, но в ответ получил лишь ухмылки и отрицательные качания головой. Я начал читать следующее стихотворение и с ужасом обнаружил в нем просто неимоверное количество «с». На середине зуб вылетел у меня изо рта и упал на пол, закатившись под ноги толстому мальчику, сидевшему в первом ряду. Увлекшись, я прошепелявил еще несколько строк, пока помеха не заставила меня остановиться. Публика держалась за животики. Раздался возглас:

— Кажется, он укатился вон туда!

Кто-то другой выкрикнул:

— Вот он! Не наступи, он у тебя под ногой!

— Верните мне зуб, — сипло прокаркал я, глядя, как две девчушки брезгливо отшатнулись от него, предоставив дело толстяку. Тот поднял зуб и, мотая головой, отдал мне.

На этот раз у меня вообще не получилось его закрепить. Учитель поднялся из-за стола и сообщил публике, что в связи с моими зубными проблемами чтение отменяется. Слушатели потянулись к выходу, оглядываясь на меня, а я все пытался вставить зуб…

Чак Паланик Оскорбления приносят пользу

Оскорбления часто приносят пользу.

Опаснее всего для писателя, когда о нем вообще ничего не говорят.

Сэмюэл Джонсон

Из всех историй о раздаче автографов мне больше всего нравится случай со Стивеном Кингом: однажды в Сиэтле он подписывал книги до тех пор, пока у него на пальцах не вздулись кровавые мозоли. Агент по рекламе, которая присутствовала при этом, рассказывала, как ей пришлось прикладывать к плечу Кинга пузырь со льдом, а когда тот попросил забинтовать ему пальцы, один из поклонников в длинной очереди крикнул, что хочет получить немного крови любимого автора. Вслед за ним остальные тоже стали наперебой требовать, чтобы Стивен Кинг оставил в их экземплярах отпечаток окровавленного пальца. Бинт так и не принесли, и через несколько часов Кинг, бледный, с кровоточащими пальцами, удалился, поддерживаемый с обеих сторон телохранителями.

К чему я это говорю — раньше я всегда думал: «Ну и размазня».

В сентябре 2002 года во время презентационного тура с романом «Колыбельная» я вынужден был пересмотреть свою точку зрения.

Когда в Чикаго я пять часов подряд подписывал книги в окружении плотной толпы, молодой чернокожий парень встал прямо передо мной и выкрикнул: «У каждого поколения должен быть свой Дольф Лундгрен!..»

В Остине, штат Техас, где писатель пыхтит над горой книг, тогда как публику угощают бесплатным пивом, я молча делал свое дело, а какая-то дамочка в двух шагах от меня приставала к сотрудникам книжного магазина: «С какой стати я должна торчать в очереди и ждать, пока мои книги подпишет этот идиот?»

В Финиксе невероятного вида транссексуалка раздавала всем собравшимся викодин[48]. Ее имя было Марго, но дружки звали ее «Марго-чудище». Она изводила меня вопросами, что в общем-то было очень даже неплохо, пока стоявшие рядом с ней студенты не заорали, чтобы «чертова стерва, мать ее, заткнула чертову пасть».

В Энн-Арборе, штат Мичиган, люди ночевали перед дверями книжного магазина, чтобы утром занять места получше. Я потратил полдня, подписывая книги, а тем временем кто-то напакостил в моем номере в «Шератоне», разбросав по всей кровати еду.

В Вашингтоне одна разгневанная тетка молотила кулаками в витрину книжного магазина. Из-за большого скопления народа она и ее сыновья не могли попасть внутрь. В разгар моего общения с читателями управляющий наклонился ко мне и сообщил, что в отместку она вызвала пожарных. Полиция немедленно закрыла магазин.