Со всей любовью

Рут, должен я сказать, этого мнения не придерживалась. После того как мы верноподданнически выпили за здоровье Ее Величества, она благородно – и при всеобщем внимании – кинулась защищать либеральные идеалы здесь, в Испании, буквально вцепившись в злополучного заместителя министра, который был совсем сбит с толку. Я очень ею гордился до того момента, когда эти либеральные идеалы не ударили ей в голову. Возможно, этому содействовал превосходный вкус моего предшественника в том, что касалось посольского винного погреба. В любом случае утренние газеты извлекли максимум из ее утверждения, что Гибралтар всего лишь паршивая скала, и пусть ее заберут испанцы при условии, что обязуются приглядывать за обезьянами. Боюсь, пресса решила, что она подразумевала английское население Гибралтара, что и запечатлелось в нескольких изобретательных карикатурах.

Как ты легко себе представишь, все это доставило мне немало хлопот. Звонок из резиденции премьер-министра не состоял исключительно из комплиментов, хотя мне удалось напустить тумана, заверив П-М, что моя жена имела в виду лишь экологическую ситуацию, а неприглашенные испанские журналисты без малейшего на то основания придали ее словам политическую окраску.

Короче говоря, Рут не меняется. А что до закона Конвея, он давно утратил силу.

Слава Богу, третий день рождения обошелся без слез. День рождения Ангель. Она призналась, что всего лишь ее двадцатый: она постеснялась сказать, что практически еще не вышла из подросткового возраста, когда познакомилась со мной. Так трогательно! Она – прелестнейшее существо: я чувствую себя в раю, просто глядя на нее. Я обещал в ближайшее время свозить ее в Толедо на уик-энд; она влюблена в Эль Греко и, сказать правду, часто напоминает мне одну из его Мадонн.

Не уверен, как мне отнестись к тому, что ты уподобил меня «пуританскому Гумберту-Гумберту». А что до того, будто Ангель почти наверняка «настоящая маленькая шлюшка» и у меня просто не хватает ума увидеть это, так позволь тебе сказать, что в мире есть женщины, которые ищут чего-то другого, кроме membrum virile, хоть ты и прилагаешь все усилия, чтобы избежать их.

Я испугался за тебя, узнав, кто этот сенатор. Надеюсь, его супруга – сама сдержанность, или твои дни в Вашингтоне уже сочтены. Еще одно-два заявления Рут о будущем Гибралтара, и мои здесь тоже завершатся.

Возможно, мы оба кончим в Бейруте заложниками собственной судьбы, если не «хизболла».

Как всегда

Твой.

Пирс.

Иффли-стрит 16-с Хаммерсмит Лондон W6 25 апреля

Дорогая мадам Ваше Превосходительство!

Я понятия не имел, что тебе приходится переносить, и испытал настоящий шок, когда увидел, до чего тебя довели. Не знаю, помог ли наш нежно-грустный вечер в Мадриде. Ну, хотя бы вино как будто помогло. Ты сказала, что быть с кем-то, кого ты знаешь почти так же долго, как Пирса, уже утешение. Я был тронут. Возможно, я тебе не подхожу как мужчина (а пятнадцать лет, пожалуй, достаточный срок, чтобы я это признал), но зато у нас есть дружба – нечто более редкое, чем романтичная любовь или секс, и, вероятно, более прочное.

Прости меня за сентиментальность. Но я сентиментален.

Меньше всего ты нуждаешься сейчас в моей нотации. Просто сообщи, нет ли хотя бы чего-то, что я мог бы сделать для тебя. Дать Пирсу коленом в пах? Писать тебе анонимные письма на бумаге с грифом палаты лордов? Соблазнить эту девчонку? Может, просто прыгнуть в самолет и пригласить тебя на еще один долгий поздний обед? Из всех моих предложений легче всего выполнить последнее: история с испанским наркобизнесом пока жива, а если она сойдет на нет, так мне известны минимум три высоких чиновника в Мадриде, которые направляют сельскохозяйственные субсидии ЕС на счета в швейцарских банках (беда лишь в том, что все они – полезные контакты).

У меня есть только одна серьезная претензия: твои замечания о гибралтарских обезьянах смели мою статью с первой страницы. Надеюсь, Пирсу досталось. Мне показалось, что на оргии в честь Дня рождения он выглядел понурым. Ты, наоборот, выглядела сногсшибательно. Красное гармонирует с твоим огнем, и ты, бесспорно, испепелила эту задницу из МИДа. А ты знаешь, позже его засекли, когда он кадрил партнера? У меня есть два свидетеля. Как видишь, еще одна история, которая может привести меня в Мадрид. Беда в том, что мой досточтимый издатель любит проводить свой досуг точно так же – и тут у меня не два свидетеля, а куда больше. Эту историю я сохраню до того дня, как меня уволят.